Мэдлин открыла глаза — и поняла, что все ее кошмары совершенно реальны. Она убедилась в этом потому, что увидела перед собой главное чудовище из своих видений. Непринужденно привалившись к дверному косяку, на нее с ласковой улыбкой взирал Вильгельм. Однако глаза его оставались холодными. Он был очень высок, худощав — и мог показаться даже привлекательным тому, кто плохо его знал. Мэдлин знала его слишком хорошо, и потому его белозубая улыбка отнюдь ее не успокоила. Он мог с такой же легкостью начать ругаться, снова бить ее.
Вильгельм хищным взглядом обвел комнату, а потом снова перевел взгляд на нее и выгнул бровь, словно вопрошая: «Ну как?»
Осторожно сев, Мэдлин тряхнула головой, ощутив новый прилив боли, и осмотрелась. Она оказалась в длинном узком помещении, в конце которого находилось окно, а посередине была дверь, которую сейчас охранял Вильгельм. Комната была почти пустой — если не считать нескольких старых предметов мебели. Потолок был скощен, а это означало… из-за боли она соображала ужасно медленно… что она находится на чердаке! Это было чуть лучше, чем подвал, хотя она сейчас не могла сообразить, в чем именно заключается это преимущество.
Посмотрев на себя, она обнаружила, что лежит на кипе одеял, брошенных прямо на голый пол из простых досок. Некоторые были из грубой шерсти, другие же оказались шелковыми покрывалами. Несколько мгновений она подслеповато моргала, пытаясь привести мысли в порядок.
В окно пробивался свет, хотя стекла были покрыты грязью и сажей. На улице сейчас день.
Но кажется, когда она привела Мелоди из парка, был уже вечер?
Парк. Критчли. Вильгельм… в клубе «Браунс»? Она ничего не могла понять.
— Меня сейчас вырвет, — спокойно сообщила Мэдлин.
Вильгельм сделал шаг в сторону и ногой придвинул к ней тяжелый медный ночной горшок. От резкого металлического стука она чуть было не расплакалась. Однако сумела отвести волосы в сторону, прежде чем ее вывернуло. Результат оказался не слишком впечатляющим. Когда она в последний раз ела?
«Вчера. Завтрак вместе с Эйданом. Ох! Эйдан, любимый!» На секунду к ее глазам подступили слезы слабости и потери, но она справилась с ними, несколько раз быстро моргнув. Пусть у нее мысли и путаются, но она прекрасно знает, что плакать при этом чудовище нельзя. Он слишком хорошо умеет использовать ее слезы против нее самой. Любую ее слабость преподнесет как свою победу.
И он обожает использовать это умение.
Ей было крайне неприятно смотреть на него снизу вверх — и она попыталась встать на ноги. Комната стремительно закружилась, и она чуть было не упала, однако все-таки смогла удержаться на ногах, прижавшись спиной к стене.
Стена была из камня, покрытого побелкой, холодная и шершавая. Она почувствовала, как пересохшая и старая известка крошится у нее под руками. Опираясь всем весом на стену, она пыталась собраться с мыслями и составить из них хоть сколько-то внятную цепочку.
Вильгельм ее нашел. Он притащил ее в это ужасное место и бросил ее там на кучу одеял. Даже позаботился приобрести для нее ночной горшок.
Похоже, ей предстоит пробыть здесь какое-то время.
И никто даже не знает, что она пропала.
Мэдлин не имеет права поддаваться панике, Вильгельмом можно управлять… до какой-то степени, конечно.
— Как ты попал в клуб «Браунс»?
Пусть он говорит. Надо изобразить уважение к его хитрости. Пусть считает, что владеет ситуацией.
Хотя так оно и есть. У него все преимущества.
Муж одарил ее улыбкой, которая больше напоминала злобную ухмылку:
— Да очень даже просто. Я, дорогая моя супруга, состою его членом. Кто-то из моих предков, похоже, считал, что эта крысиная пора того заслуживает. Да, я был немного неаккуратен в отношении уплаты взносов, но мне это легко простили, когда я упомянул о том, на ком вскоре собираюсь жениться.
«Ах, Уилберфорс, вы даже не подозреваете, кого впустили в свой клуб!»
— Я проследил за Критчли до клуба «Браунс», когда нашел у него дома твой медальон. Я не знал, почему ему вздумалось наблюдать за зданием, но решил тут задержаться. Я умею быть очень терпеливым, когда мне это нужно.
Мэдлин это хорошо знала!
— Откуда ты узнал, где я прячусь? Я могла оказаться в этом здании где угодно!
Он смахнул с рукава ошметок старой побелки.
— Я знал, что ты на этом этаже, потому что сам тебя там увидел. — Он небрежно одернул манжет. — И хорошенькую девочку. Она пряталась за занавеской почти час. Чем это ты занималась, что так надолго о ней забыла?
Он бросил на нее обвиняющий взгляд из-под нахмуренных бровей.
«Не твое дело! Не смей краснеть, Мэдлин! Не смей стыдливо отводить взгляд! Даже на долю секунду не позволяй себе об этом вспомнить!»
А еще ей ни в коем случае нельзя было выказывать хоть малейшую искру любви к Мелоди.
Мэдлин спокойно посмотрела на мужа.
— Дети бывают такими надоедливыми, — равнодушно ответила она. — Они меня никогда не интересовали.
И это отчасти было правдой. Сейчас ее волновало только собственное выживание. Со всем остальным можно разобраться потом.
Обманывая Вильгельма, следовало говорить как можно больше правдивых вещей. Он на редкость хорошо чуял слабости своего противника, что делало его опаснейшим врагом. Вначале комплимент и симпатия, а потом жестокое предательство. Она хорошо знала его приемы.
Как глупо было думать, что ей удастся навсегда от всего этого избавиться!
— Ты не обидишься, что мне уже надо уходить? — Он одернул края жилета. — Я скоро женюсь. Тебе не хочется меня поздравить?
Вильгельм чуть наклонил голову и мягко улыбнулся. Такой красивый мужчина!
Она убила бы его на этом месте, если бы у нее было оружие.
— Я бы пригласил тебя на свадьбу, но ты будешь слишком мертвой, чтобы там присутствовать.
Похоже, ее судьба решена. Как это ни странно, она не ощутила страха. Возможно, ее душа атрофировалась из-за чрезмерной нагрузки. Он просто добился того, что механизм отказал.
Вильгельм развел руки, с энтузиазмом оглядывая ее узилище.
— Здесь мрачно, правда? Должен признаться, что всегда мечтал о собственной тюрьме.
Глава 29
Улыбка Вильгельма стала шире, и он доверительно подался к Мэдлин.
— Когда я был ребенком, то наблюдал, как умирает моя птичка в клетке. Я перестал ее кормить, перестал ставить ей воду. Было так забавно смотреть, как она становится все слабее и слабее, пока ее крошечная грудка в перышках совсем онемела. Я перепробовал это с самыми разными тварями, но ничто не повторило волшебства того первого раза. Может, ты подаришь мне это чувство, милая Мэдлин?
