– Да, – рассеянно ответил Элла. Та картина на стене почему-то очень его заинтересовала. На заднем плане там виднелось полустершееся изображение высокой горы, из вершины которой выплескивался огонь. И эти люди. Элла наморщил лоб. Он что-то слышал про красных монахов, только вот не мог припомнить, что именно, и при каких обстоятельствах. А гора… по всей видимости, это Гленкиддирах, который он увидит через несколько дней.
– Сир, тот солдат, Гвалтер, сказал, что вы настоящий сын самого настоящего короля…
Элла отвлекся от картины, усмехнувшись.
– Н-да. Он не солгал. Хотя я бы произнес эту фразу несколько по-иному.
– Что? – Девушка смешалась.
Принц махнул рукой.
– Неважно. Помоги мне снять камзол.
Он поднял руку. Теа, все так же закусив губу, принялась распускать шнуровку. Губы у нее были пухлые и свежие.
Элла уселся на кровать. Она помогла ему снять рубаху, а затем, опустившись на колени, стащила с него сапоги.
– Я почищу их, милорд, – сказала она.
– Постой. – Элла привалился к стене, чуть склонив голову набок. – Ты не хочешь оказать своему господину еще одну услугу?
– Какую?
Элла молчал. Лицо Теа вспыхнуло.
– Я… да, как прикажете, сир.
Замешкавшись на несколько мгновений, девушка поставила сапоги в сторонку и, путаясь в завязках платья, сбросила его на пол. Встала прямо, чуть исподлобья глядя на Эллу. Ее пальцы, подрагивая, легко касались плавной линии бедер.
Она была очень хороша. Круглые крепкие груди с розовыми сосками, изящная талия и слегка выпуклый животик. Даже не хороша, поправился про себя Элла, а свежа, маняща, как ундина, что пробуждает желание одним лишь своим видом. Или это просто обаяние юности? Хотя… нет. Бывают такие женщины, пусть даже и не совершенные красавицы, но которым оборачиваются вслед.
– Повернись, – приказал Элла.
Теа медленно повернулась к нему спиной. Принц мысленно улыбнулся: насчет задницы он не ошибся.
Элла легко провел ладонью по ее ягодицам. Теа едва заметно вздрогнула.
– Как вы… – тихо спросила она, запнувшись. – Как вы любите, милорд?
Элла не ответил. Откинув со спины девушки густые волосы, он с неудовольствием заметил несколько почти незаметных рубцов на ее плечах. Н-да… негоже портить такую красоту.
– Что это?
Теа поежилась.
– Это… отец. Он иногда бывал очень строг. Вы… позволите, милорд?
Она встала к Элле лицом и начала развязывать ему штаны.
– Подожди. – Он отвел ее руки в сторону. – Я не хочу, чтобы ты делала «как прикажете». Возьми вот это.
Элла стянул с мизинца перстень и протянул ей. Кольцо было дорогое, из золота тонкой работы с небольшим изумрудом.
Теа отчаянно замотала головой.
– Я не могу.
– Почему? – изумился принц.
– Что я буду с ним делать? Даже продать не смогу. Подумают – украла.
Она вдруг громко всхлипнула и бросилась перед Эллой на колени, обхватив его ноги.
– Сир, у меня нет никого… не знаю даже, удастся ли с сестрой свидеться. Прошу вас: возьмите меня с собой. Вы же в Глоу едете? Мне все равно уж, где жить. Куда мне идти, что делать? А слабую женщину нынче каждый может обидеть…
– Хм. – Элла взял ее за подбородок, заглянув в жалобные васильковые глаза с капельками слез. – Хорошо. Я возьму тебя.
– О-о! – Она схватила его руку и принялась осыпать ее поцелуями. – Благодарю вас!
Элла усмехнулся, выдергивая пальцы.
– Достаточно уже.
Теа подняла голову и улыбнулась сквозь слезы.
– Вы не пожалеете, сир.
* * *
Элла, чуть не засыпая, покачивался в седле. Теа ехала рядом на одной из запасных лошадей, и, судя по всему, чувствовала себя прекрасно: она с интересом озиралась по сторонам и время от времени посылала свою кобылу вперед, чтобы внимательнее осмотреть что-то привлекшее внимание.
Этой ночью Элле едва удалось вздремнуть. Ни одна женщина на его памяти не знала столько ухищрений и не прилагала столько стараний к тому, чтобы вновь и вновь заставлять его забывать о сне.
– Ты не девственница, – буркнул он во время первого соития. Теа испуганно замерла, глядя на него своими газельими глазами, хотя до этого момента скакала на нем, как заправская наездница.
– Это случилось один раз, милорд, – робко прошептала она. Элла едва не засмеялся. Он никак не мог понять, каким образом сочетаются детское личико с ямочками на щеках и столь жадное до ласки упругое и гибкое тело.
– Да, да, знаю, – сказал он, – раз не первый, значит, второй. Продолжай…
Приподнявшись, он легонько куснул ее за сосок. Теа сладострастно охнула и, запустив пальцы ему в волосы, прижала голову к груди.
В «один раз» Элла не поверил. Уж слишком хорошо эта девица знала, что, как и когда надо делать. Похоже, ее папаша использовал своих дочерей по полной, заставляя ублажать тех постояльцев, что имели возможность заплатить за такое удовольствие. Но работать можно по-разному. Теа это дело явно нравилось: она целовала, ласкала губами, сжимала и разжимала ноги, изгибалась всем телом и сладко стонала.
Элла никогда не понимал тех мужчин, которые получали только им ведомое наслаждение, сходясь с невинными девочками. Что за смысл совокупляться с ничего не умеющим бревном? Только слезы и переживания. Вот Теа – другое дело, даром, что молода.
– Еще, сир, еще, я помогу… – шептала она, тяжело дыша, и угомонилась только тогда, когда за окном начал брезжить рассвет. Элла забылся мертвым сном, а уже через час в дверь постучали.
– Пора, милорд.
С первыми лучами солнца сир Гвалтер услал вперед разведчиков. Те вернулись с обнадеживающими новостями: Каменные Волки действительно двигались не особо быстро. Они, однако же, пошли через лес, по направлению к Лутдаху, и посему, говорил начальник стражи, надобно поторопиться: конный отряд вряд ли сможет пробраться через этот бурелом – хочешь-не хочешь, придется делать крюк: ехать до Килхурна, а оттуда к Лутдаху довольно хорошая дорога.
– Не тракт, конечно, – заключил сир Гвалтер, – но для лошадей сгодится.
До Килхурна они доехали за час и, мимоходом распугав кур и крестьян, не останавливаясь, свернули на восток. Уже к полудню вдали показалась лутдахская часовня.
Деревня оказалась пустой и заброшенной – именно такой, как рассказывал Гвалтер. Многодневный слой пыли покрывал убогую обстановку домов, а налетавший порывами ветер раскачивал покосившиеся створки дверей. Их, и еще висевшие на перекладине скелеты в лохмотьях, дочиста обглоданные вороньем.
Здесь пришлось остановиться.
