Услышав позади себя шорох, я, не поворачиваясь, спросила:
— Зачем вы мне это показали?
— А зачем ты смотрела?
Он бросил мне на колени желтый конверт. Я не шевельнулась.
— Что это?
— Открой.
— Не буду.
— Открой! — повысил голос Роберто.
Сделав глубокий вдох, я открыла конверт и вынула оттуда фотографию, лежавшую оборотной стороной кверху. Перевернув ее, я остолбенела, не поверив своим глазам. Это был черно-белый снимок мертвого тела Кассандры, сделанный полицией на месте преступления. Она была похожа на марионетку, которую уронили на пол. Я с ужасом смотрела на запрокинутую голову, залитую кровью ночную рубашку, безжизненное лицо, широко открытые невидящие глаза, бледные губы, открытый рот и спутанные волосы. В этой мертвой женщине я увидела себя. Сердце заколотилось от страха.
— Посмотри на нее.
— Не надо… — пролепетала я, отодвигая снимок.
Роберто схватил фотографию и поднес к моему лицу. Я почувствовала его горячее дыхание на своей шее и резкий запах спиртного.
— Посмотри на нее! — прикрикнул он на меня.
— Я… я вижу.
— Ты помнишь, я сказал тебе, что есть человек, которого я ненавижу больше, чем Холта и Фрэнсис? — свистящим голосом спросил итальянец.
Я молча кивнула, слишком испуганная, чтобы говорить.
— Ты знаешь, кто это?
Я покачала головой. В горле у меня пересохло.
— Это я сам! — простонал он. Потом отбросил в сторону фотографию и крепко схватил меня за плечи.
Я с криком вырвалась и вскочила на ноги.
— Хочу обратно в гостиницу! — закричала я.
Роберто посмотрел на меня бессмысленным взглядом. Лицо его опухло. Он был пьян в лоск.
— Останься на ночь, крошка… — невнятно пробормотал он и, рухнув на диван, отключился.
Надо было уносить ноги. Надев куртку, я тихо прокралась к двери, стараясь не разбудить Роберто. Интересно, где у него ключи от машины? Я точно не помнила — или он их оставил в зажигании, или положил в карман — мы оба были изрядно навеселе. Я осторожно повернула ручку двери. Струя морозного воздуха подействовала на меня отрезвляюще. Побежав к машине, я рывком открыла дверь и упала на водительское сиденье, моля Бога, чтобы ключи оказались на месте. Но их там не было.
У меня все поплыло перед глазами. Я вспомнила фотографию убитой Кассандры. Возвращаться в дом было рискованно. В тот момент хозяин дома казался мне гораздо страшнее пронизывающего холода. От последнего я надеялась спастись небольшой пробежкой.
Труся по дороге, я вдруг представила, что Мади проснулся и бросился за мной вдогонку. Мне даже показалось, что я слышу его приближающийся джип. Скатившись с насыпи, я спряталась в гуще деревьев.
Вокруг было темно как в могиле. Меня начал пробирать холод — настоящая арктическая стужа. Еще немного, и я замерзну насмерть. Надо было двигаться дальше. Я быстро взобралась на насыпь и побежала по дороге, стараясь не впадать в панику.
В конце концов я выбралась на шоссе. Выбрав наугад направление, я бодро зашагала вперед. Через несколько минут вдали засветились фары, и вскоре меня нагнал старенький «шевроле». Выбирать не приходилось, и я подняла руку. Машина остановилась.
— Вам помочь? — спросила пожилая женщина, опустив окно.
— Я пытаюсь добраться до Броукенриджа, — сказала я, облегченно вздохнув.
— Вы идете в противоположную сторону. Броукенридж милях в пяти отсюда.
Я попросила ее подвезти меня до того места, куда она едет, чтобы я могла вызвать оттуда такси. Это ее почему-то рассмешило.
— Садитесь. Я довезу вас, — сказала она.
Поблагодарив, я забралась в машину. Женщина развернулась, и мы поехали в Броукенридж.
— Опасно ходить ночью одной, — заметила она.
— Я знаю, — коротко ответила я.
Голова у меня раскалывалась.
— Откуда вы?
— Из Нью-Йорка.
Она понимающе кивнула, и остальной путь мы проделали молча. Когда мы добрались до отеля, я была так измучена, что сумела выдавить из себя лишь короткое «спасибо». Женщина восприняла это как должное и сразу же уехала.
Я с трудом дотащилась до своей комнаты, сбросила сапоги и, рухнув на кровать, заснула, не раздеваясь.
16
Утром меня разбудил настойчивый телефонный звонок. С трудом очнувшись, я потянулась к трубке, не сразу поняв, где я нахожусь. Но, услышав на том конце провода мужской голос, сразу все вспомнила.
— Фейт, с вами все в порядке?
Это был Роберто. Я растерялась. Перед глазами пронеслись вчерашние сцены.
— Фейт, вы слышите меня?
— Я вас слышу, — после долгой паузы ответила я.
— Фейт, я так виноват перед вами. Пожалуйста, простите меня.
Я не ответила. Невольно содрогнувшись, я вспомнила, как вчера он целовал меня, и решила выждать, что последует дальше.
— Вчера я был мертвецки пьян. Могу себе представить, как вы испугались. Но зря вы уехали. Ночью здесь опасно ходить одной.
— Да, мне уже говорили об этом.
— Как вы добрались до отеля?
— Роберто, зачем вы мне звоните? — раздраженно спросила я. — Вы боитесь, что я расскажу о вашем поведении? Не волнуйтесь, не расскажу.
— Вы разрешите вас увидеть? Прошу вас.
— С какой целью?
— Вы не все знаете. Я должен вам кое-что рассказать.
В голосе его звучало отчаяние.
— Нет, — сказала я, но уже не так твердо.
Перспектива увидеть его опять меня совсем не радовала, хотя интуиция подсказывала, что теперь он не опасен.
— Послушайте, я хочу рассказать вам правду, — решительно заявил он. — Я просто должен это сделать.
— Почему? — подозрительно спросила я, чувствуя, как во мне опять вспыхивает интерес к этому делу.
— Вчера я потерял голову не только из-за вина. Вы так похожи на нее, что я невольно вспомнил прошлое. Я думал, что оно навсегда ушло и я научился жить один, но оказалось, что все не так. Фейт, прошу вас, дайте мне еще один шанс. Теперь я расскажу вам все, что вы хотите. Ну, пожалуйста… Пора наконец сказать правду.
— Где вы сейчас? — спросила я.
— Внизу, в холле. Я жду вас.
Чувствуя себя как выжатый лимон, я разделась и налила ванну. Прежде чем залезть в воду, я посмотрела на себя в зеркало. Кожа на губах и щеках потрескалась от холода, бледное изможденное лицо выглядело постаревшим. Сияние молодости ушло, сменившись мелкими морщинками — предвестницами старости. Кожа становилась сухой и дряблой. Я погрузилась в горячую воду, закрыла глаза, расслабилась и стала лениво рассуждать.
