Кейн не мог ответить на этот вопрос, однако спросить почему-то не решался. Возможно, боялся, что услышит не тот ответ, который ему хотелось бы услышать.
Глава 18
Кейн снова опустил голову на грудь Джулианы, и оба по-прежнему молчали.
Она уже пришла в себя, однако чувствовала ужасную усталость. Но при этом, как ни странно, ощущала себя более живой, чем когда-либо. Интересно, смогла бы она сейчас пошевелиться? И в то же время — о Господи! — в то же время ей хотелось, чтобы все повторилось. Да-да, ей хотелось, чтобы все повторялось снова и снова.
Какие же странные противоречия… Ей было ужасно неловко и хотелось, вскочив с кровати, спрятаться в туалетной комнате, — но вместе с тем хотелось совсем другого… Хотелось продолжения. Вспомнив, что именно она проявила инициативу, когда увлекла Кейна к кровати, Джулиана густо покраснела. Да-да, это была ее инициатива! В последнюю ночь Кейн не проявлял особого желания. Когда же она проснулась и обнаружила, что лежит, прижавшись к нему, ей стало ужасно стыдно. Кроме того, она почувствовала себя униженной. Ведь Кейн, как выяснилось, просто нуждался в удобной постели, а она, Джулиана, его вовсе не интересовала. Иначе он бы наверняка что-нибудь предпринял.
И вот сейчас она набросилась на него, и у него практически не было выбора. Ах, какой стыд!
Тут он пошевелился и, снова приподняв голову, заглянул ей в глаза. Немного помолчав, проговорил:
— Джулиана, дорогая, возможно, я не должен об этом спрашивать, но все же… Поверь, это были самые чудесные минуты, которые я когда-либо переживал. Как ты думаешь — почему?
Кейн не был грубияном, — напротив, обладал очень хорошими манерами. Но он определенно не сказал бы о «чудесных минутах», если бы думал иначе. Во всяком случае, Джулиана решила ему поверить. Возможно, потому что очень хотела поверить.
Но она не знала, как ответить на его вопрос, поэтому сказала:
— Видишь ли, я ходила в гостиницу «Оленья нога», где был убит Джозеф.
В следующее мгновение Кейн вскочил с кровати, представ пред ней удивительно элегантным, даже несмотря на то что брюки его были спущены, а вся остальная одежда изрядно помята.
— Что?! Черт возьми, о чем ты думала?! — закричал он в волнении.
— Я хотела увидеть, где он умер, — ответила Джулиана, чуть нахмурившись.
Через несколько секунд она вдруг заметила, что Кейн уже успел подтянуть брюки и застегнуть их. Черт возьми, как ему удалось проделать это так быстро? Ей сделалось ужасно неловко, и она, потянув вниз подол платья, попыталась сесть на край кровати. Затем, покраснев, пробормотала:
— Помоги мне подняться, пожалуйста.
Кейн помог ей встать и тут же заключил в объятия. Крепко прижав к груди, он прошептал:
— Дорогая, не делай этого впредь. Пожалуйста, не выходи одна. Ведь тебя могут убить. Понимаешь? — Чуть отстранившись, он заглянул ей в глаза.
Джулиана невесело засмеялась.
— Убить? Нет, вряд ли. «Оленья нога» — гостиница с очень хорошей репутацией. Хозяин долго передо мной извинялся. И он твердо заявляет, что это убийство — исключение. Ничего подобного не случалось в этой гостинице за последние пятьдесят лет.
— Но ты плакала… Я подумал, что тебя кто-то напугал, возможно — напал на тебя.
Она покачала головой:
— Нет-нет, ничего такого не было.
Кейн какое-то время молчал, потом со вздохом произнес:
— Да, конечно… Понимаю… Ты отправилась посмотреть то место, где умер твой муж. И ты плакала о нем.
Она снова кивнула:
— Да, о нем.
— Что ж, это вполне естественно. — Чуть приподняв ее подбородок, Кейн снова заглянул ей в глаза. — Но почему… именно в этот день? — спросил он, кивком головы указав на кровать.
Джулиана молчала. Как объяснить, почему оплакивание мужа вызвало столь страстное влечение к другому мужчине? Господи, она и сама не знала, что с ней произошло. Просто Кейн, когда она вошла в комнату… Он показался ей необычайно красивым. И она почувствовала, что ничего не может с собой сделать — ее влекло к нему неудержимо.
— Когда Джозеф умер… — Она судорожно сглотнула. — Когда Джозеф умер, я была… в шоке.
— Могу себе представить, — пробормотал Кейн. Поцеловав ее в висок, он сказал: — Продолжай, дорогая. — И тут же снова прижал ее к груди.
Тихонько вздохнув, Джулиана вновь заговорила:
— Так вот, когда он умер, я была в отчаянии. И жизнь моя сделалась очень трудной. Видишь ли, хотя мы и вели наши дела вместе, кое-какие детали муж от меня утаивал. И я вдруг обнаружила, что наши дела… в плачевном состоянии. Он оставил долги, которые следовало оплатить.
— Без сомнения, это было весьма огорчительно, — заметил Кейн.
— Да, конечно. И положение усугублялось тем, что наши постоянные клиенты не очень-то хотели иметь дело с одинокой женщиной.
— Тебя это огорчало?
— Разумеется. Я ужасно сердилась на них, а также на Джозефа. За то, что он умер, оставив меня в таком положении.
— А сейчас, я полагаю, ты испытываешь чувство раскаяния из-за того, что сердилась на него?
Джулиане стало ясно, что Кейн прекрасно все понял. Более того, она никогда еще не встречала человека, понимавшего ее так же хорошо.
— Да, ты прав, — продолжала она. — Мне стало очень стыдно из-за того, что я злилась на Джозефа.
— А сейчас?.. — спросил Кейн.
— Сейчас уже нет. Теперь я пережила это. Увидела жалкую комнатенку, в которой он умер, поплакала о нем — и успокоилась. Да, теперь мне гораздо легче. Оплакав его, я уже не испытываю стыда. Странно, да?
— Нет, дорогая, это вполне естественно. Так и должно быть.
— А потом я вернулась сюда и… — Джулиана умолкла; она не знала, как объяснить то, что с ней произошло, как объяснить свое неудержимое влечение к маркизу.
И тогда он сам объяснил все произошедшее с ней:
— И тогда ты решила, что нужно забыть о смерти и вспомнить о жизни, не так ли?
— Да, правильно! — воскликнула Джулиана. — А как ты… Как ты догадался?
— Просто я слышал, что именно такой бывает реакция в подобных случаях. — Он поцеловал ее в губы и спросил: — Могу я рассчитывать на то, что стал не первым попавшимся? Или мне просто повезло, что именно я оказался в этот момент перед тобой?..
Джулиана нахмурилась и отстранилась от него. Но тут же поняла, что он шутит, и искренне, от души рассмеялась. Причем этот смех оказался для нее таким же целительным, как и слезы до этого.
Кейн тоже засмеялся, и несколько минут они стояли, то и дело вздрагивая от приступов громкого смеха. Наконец Джулиана спросила:
— И что же теперь?..
