Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Мне стало ясно, что время, когда со мной перестанут случаться идиотские и необъяснимые вещи, еще не наступило. Я осмотрелся.
Два качка в дешевых темных костюмах с дешевыми галстуками, абсолютно неуместными посреди лета, зажали меня своими телами и смотрели прямо перед собой. Я, расстроившись от такого невнимания к себе, продолжил есть мороженное, решив, что все объяснения я еще успею получить.
Несколько минут в машине хранилось молчание. Мы подъехали к развязке третьего кольца в районе Красносельской. Мороженное кончилось. Тогда качок справа вытащил откуда-то большие темные очки и довольно осторожно одел мне их на нос. Сзади на дужках что-то щелкнуло со звуком, напоминавшим мне такой знакомый теперь звук наручников.
Очки были абсолютно непрозрачны и закрывали обзор на все 180 градусов. Я сделал вид, что не обратил на новый предмет на моей голове никакого внимания. Мы выехали на третье кольцо и я решил, что раз они хотят, чтобы я не знал, куда мы едем, то есть смысл попытаться это узнать. Но – ни фига подобного. Мы сделали несколько финтов на развязках и скоро я был совершенно дезориентирован.
Одно мне было стало очевидно: домой я не попаду. Тогда, неожиданно для самого себя, я почувствовал непреодолимую тоску по своей квартире. Не по Маше. Не по маме. Не по друзьям. А по своей маленькой квартире. Мне показалось, что она абсолютно одинока и очень скучает по мне. В ней стоит мой маленький, тяжелый медный кофейник, моя испанская гитара с потрясающим изгибом, моя старенькая беленькая стиральная машина, мои многочисленные и часто бессмысленные книги, мой полупустой бар, мой стол с белым красивым компьютером нетрадиционной ориентации, мои старые часы 1902 года (ходят, если завести!), крошечный альпинистский фонарик, красный перочинный нож с крестом, плоскогубцами и отверткой, выручавший меня не раз – и все они скучают и ждут меня.
И если всех моих близких людей кто-то может приободрить, то у моих вещей никого нет. Как же они там бедные без меня?
В машине продолжало храниться абсолютное молчание, поскольку я, погрустив, решил играть с качками в молчанку. На сороковой минуте я выиграл. Паджеро остановился, правый качок сказал «приехали» и открыл дверь. Я кое-как вылез. Никогда не думал, что вылезать из машины с закрытыми глазами так сложно.
Меня ввели в какое-то помещение. Каждый раз, когда попадалась ступенька или лестница, один из качков брал меня за плечо и поддерживал. Вскоре мы вошли в лифт, который поехал вниз.
На все путешествие ушло около минуты. Прикинув, что раз уши не закладывает, значит, средняя скорость лифта вряд ли больше 2 метров в секунду, я решил, что мы оказались на глубине около ста метров.
Меня вывели из лифта и, опасно щелкнув рядом с ухом, сняли очки. Я инстинктивно зажмурился и затем разрешил глазам осторожно открыться.
По вытянутым в длину пропорциям зала, в котором я оказался, по знакомым с детства полусводам, а главное, по уходящей вправо и влево паре тоннелей, я понял, что попал на неизвестную широкому кругу лиц станцию московского метро.
Она была облицована светло-коричневым камнем с очень тонкой резьбой и бесчисленным количеством ниш, в которых горели маленькие круглые свечки. Кажется, настоящие, хотя я не был в этом уверен.
Но даже несколько тысяч свечек не могли нормально осветить станцию поэтому она казалась погруженной в мерцающий мрак.
Правый от меня конец зала украшало бронзовое панно двухголовой змеи. Головы были размером с меня, если не больше. В каждом глазе горело по четыре свечи. Левая часть зала кончалась темным бронзовым изображением Хатшепсут будто вырастающим из стены. Оно было хорошо знакомо мне по интернет-исследованиям. «Хаты», – подумал Штирлиц. «Штирлиц», – подумали хаты.
В зале находилось человек пятнадцать-двадцать, не больше. Часть из них общалась между собой, несколько человек стояло в каком-то ожидании (привычных лавочек не было). Пару человек повернули головы в нашу сторону, но тут же утратили к нам интерес.
Я обалдел. И сразу почувствовал некий интеллектуальный дискомфорт. Как будто в уже разгаданной элегантной загадке появились новые данные, которые делали разгадку неверной. Мне уже давно было ясно, что хаты и Хатшепсут слова одного происхождения. Но что-то тут было не то! Какая-то неувязка… Я вскоре понял, какая: из всего, что я знал про Хатшепсут, выходило, что она была хорошей…
«Брат Виктор! Ворота номер два!» – прозвучал скучный сухой голос из невидимого динамика. Один человек поднял голову и пошел в сторону тоннеля. Когда он проходил мимо нас (мы шли в сторону противоположного тоннеля) я внимательно посмотрел на него. Ничего особенного. Умное, немного усталое лицо. Очки. Борода с усами. Брат Виктор был одет в джинсы и легкую бежевую фланелевую куртку с большими не по моде карманами. Большего в полутьме было не разглядеть.
Мы подошли к голове Хатшепсут, повернули направо и спустились по узкой железной лестнице в тоннель, вскоре остановившись перед одной из маленьких темных дверей, каких полно на любом перегоне московского метро. Один из качков набрал цифровой код и дверь открылась. Я сделал несколько шагов внутрь и услышал звук защелкивающегося замка. Качки остались в тоннеле.
Я оказался в довольно просторном замкнутом пространстве со стенами, полом и потолком, не различающимися между собой по отделке. Это был светло-коричневый пластик, внешне напоминавший мрамор. В комнате не было никакой мебели. Вообще. Ни стола, ни стульев, ни шкафов. Не было также и светильников. Как во второй день творения, когда Бог уже отделил свет от тьмы, но еще не создал солнце, луну и звезды. Освещалась комната через стены, точнее свечением стен. Я огляделся и вдруг понял, что дверь, через которую я вошел исчезла, и на ее месте светится как ни в чем не бывало гладкая светло-коричневая стена. Вентиляционных решеток тоже не было, хотя воздух был свежий. От того, что пол, стены и потолок были совершенно одинаковые, а к тому же еще и светились, голова начинала кружиться.
Я решил, что после тюрьмы мне уже плевать на все хатские приколы, сел на пол и закурил.
Меня уже не пугало, а скорее злило то, что мной распоряжается какая-то неведомая сила. Сначала она убивает близких мне людей. Заставляет меня печатать в газетах бред сумасшедшего. После этого перерезает горло Старикову. Затем сажает меня в тюрьму. Потом вытаскивает оттуда, но при этом опускает под землю, словом, делает со мной, что хочет.
У меня не было ни капли страха. Если бы меня хотели убить, меня бы уже убили. Причем давно. Раз у этих придурков появилась возможность арендовать бесхозную станцию московского метро, то с силой и властью у них все в порядке. Но какого черта со мной все это происходит?! И на хрена я им сдался? Я со всей силы стукнул по светящемуся полу кулаком. Удар оказался почти беззвучным. Тогда я попытался потушить об пол сигарету. Сигарета погасла, лишь немного испачкав пол.
Это меня еще больше разожгло. Мне показалось, что если я сейчас не услышу каких-то реальных звуков, я взорвусь от бешенства. Проще всего было вызвать звук собственного голоса. Поэтому я встал с пола в полный рост и заорал во весь голос: «Козлы! Что вам нужно? Я вас не боюсь! Слышите, ублюдки, я не боюсь вас! Недорезанные сектанты, чего вы хотите от меня?!»
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
