Книга Мертвая бухта - Владимир Колычев

Море гладкое, как прилизанная шерстка на спине добермана, ветру сейчас не до него, он занят скальным дубом, с шелестом перебирая листья на кривых ветках, воду же не теребит, не топорщит. Но море «дышит», тяжелая гладь едва заметно покачивается, тяжелыми вальяжными волнами легонько выплескиваясь на берег. Вода прозрачная, солнце просвечивает ее насквозь, видно, как переливаются камушки на дне.

Скалы нависают над морем с трех сторон, образуя бухточку с язычком берега из ее глубины. И слева скала заходит в море, и справа такой же заслон. С пляжа можно уйти только по воде или по скале – вверх по крутому склону. И не идти вверх, а карабкаться, страхуясь по всем правилам альпинистской науки. Скала высокая, метров сорок, не меньше, а наверху старый погост – в тишине дубово-грабовой рощи. И если вдруг сорвешься с отвеса, то попадешь на это кладбище через морг. Может, потому я и называл это место Мертвой бухтой.

Но до кладбища еще не скоро, моя Лика еще только-только слилась с природой, посвящая солнцу свой роскошный топлес, выстраданный в тяжких трудах на ниве фитнеса, диет и прочих издевательств над телом. Она долго ждала лета, изнывала от нетерпения по дороге к морю, позавчера, когда мы, наконец, приехали, была масса восторгов. И сегодня по пути к Мертвой бухте она едва обратила внимание на погост, вряд ли ее сейчас одолевали мысли о загробном мире. А вот обратный путь будет не таким легким, тяжелый подъем заставит задуматься о вечном. И в ином свете взглянуть на кресты и надгробья.

– Сейчас купаться пойду, – сказала она, переворачиваясь на живот.

Матрас под ней высокий, упругий, лежать и коптиться на нем одно удовольствие. И солнцезащитный грибок я также спустил на пляж вместе со всем необходимым. Организация пляжного отдыха – дело настолько же важное, насколько и приятное. Ничем другим ответственным в течение трех недель я заниматься не собирался. Только море, только отдых, только любовь. В смысле, заниматься любовью. Лика хороша собой во всех отношениях, но сердечных томлений не вызывала. Да и я для нее вроде как запасной аэродром – за неимением основного. Как только подвернется помоложе и побогаче, наша жизнь под одним одеялом тут же и закончится.

Девушка в поиске, даже на безлюдном пляже Мертвой бухты она нет-нет да оглянется, вдруг принц под алым парусом причалил. И, переворачиваясь, бросает взгляд в морскую даль, не белеет ли яхта одинокая. Я-то ничего такого предложить не мог, а ей замуж за богатого пора, двадцать семь лет как-никак.

– Натрешь? – спросила она, подняв руку и указывая в сторону рюкзака.

– Может, набрызгать? – не очень весело отозвался я.

Пока грибок установил, пока матрасы накачал, то се, умаялся немного. Полежать бы без движения, но нет, надо подниматься, лезть в сумку за кремом. Сам я сбрызнулся спреем, но у Лики на него вроде как аллергия, ей больше нравится растираться молочком. Особенно когда ее растирают. Нет, я не против. Если бы не лишние телодвижения.

Кожа у Лики чистая, гладкая, приятная на ощупь, чем ниже, тем острее ощущения. Растирая ноги, я возбудился, ладони крабами полезли вверх.

– Эй! – качнула бедрами Лика. То ли протест выразила, то ли, напротив, приглашение сделала.

Вокруг ни души, подсматривать некому. Если только покойники с высоты не глядят. Мне-то не жалко, пусть смотрят, вспоминают, завидуют. Мне уже недолго осталось, сорок восемь лет за плечами, недалек тот час, когда прогулы на кладбище ставить начнут. А еще раньше упадет интерес к жизни, буду завидовать самому себе, вспоминая, как на Лику заскакивал.

И все же я скользнул взглядом вверх по расщелине, в глубине которой по вмурованным в скальную породу скобам тянулся наш путь к дому. У самого верха расщелина расширялась, горная тропка, огибая отвесный камень, плавно переходила в пологий уклон, по ней уже можно было идти без помощи руки. На этом отвесном камне я и увидел женщину в белом, до нее было метров пятьдесят, но на какое-то мгновение мне показалось, будто она стоит совсем рядом, только руку протяни. Я даже сумел разглядеть цвет ее глаз. Цвет чистого летнего неба на черно-белой фотографии. И не цвет выгорел, а сама жизнь из глаз ушла. И лицо у нее бледное, и серебринка в русом локоне волос, выбивающемся из-под белой косынки. Немолодая она, далеко за сорок, в этом возрасте женщины стесняются седины, подкрашивают волосы, а этой все равно. Потому как не живая она, в ее жилах текла мертвая кровь. А может, даже вообще не текла.

Это явление было похоже на мираж, но оно не исчезло, пропал только эффект приближения. Женщина осталась стоять на камне, но я уже не мог видеть седину в ее волосах, мелкие морщинки вокруг глаз, лицо с правильными чертами и высокими скулами.

– Что там? – встрепенулась Лика.

Только тогда я понял, что засмотрелся на женщину. Но ведь по-другому и быть не могло. Мертвая бухта, кладбище, покойница – все естественно и даже гармонично.

– Да ничего.

Я всего лишь мельком глянул на Лику, а когда поднял голову, женщины в белом уже не было. Испарилось видение, как Снегурочка под лучами летнего солнца.

Лика тоже подняла голову, проследила за моим взглядом, но никого не увидела.

– А почему не растираешь?

– Так уже, – кивнул я, поднимаясь.

– Странный ты.

Лика смотрела на меня, как молодая жена на старого мужа, за которым нужен глаз да глаз: и за давлением нужно проследить, и таблетку вовремя поднести, и о кефире на ночь не забыть. Только вот что-то не очень хотелось ей заботиться обо мне.

– Может, пойдем искупнемся? – предложил я.

Лика кивнула, внимательно глядя на меня. Не так уж я и плох, если рвусь в холодную – по ее ощущениям – воду.

– А потом разотрешь? – спросила она.

Я отстраненно кивнул. Вроде бы и соглашался повторить, но без охоты. Вода и мне показалась холодной, она бодрила, встряхивая изнутри похлеще водки, но женщина в белом не выходила из головы. Я плыл и думал о ней, о мертвых, души которых, возможно, бродили где-то рядом, грелись на солнышке и даже купались. А в морских глубинах плавали русалки, которых я видел в «Пиратах Карибского моря». Эта мысль должна была испугать меня, но она послужила одним клином, которым выбило из головы другой.

Какие, к черту, покойницы? Какие души? Какие русалки?.. Я целый год вкалывал, как раб на галерах, греб к летнему отпуску и к своему домику на берегу Черного моря. Наконец свершилось. Я на своем любимом пляже с роскошной девушкой, под ярким солнцем, море просто чудесное, меня должно распирать от восторга, а в голове какая-то чушь.

Я нырнул и огляделся в воде – не было вокруг никаких русалок, только Лика стоит по щиколотку в воде. Глаза улыбаются, а уголки губ капризно кривятся. И кожа на руках гусиная. Страшно заходить в холодную воду, да и зачем насиловать себя в первый день отпуска? Впереди целых три недели солнечного безделья, она еще успеет накупаться.