Госпожа Найт отставила миску в сторону, чтобы помыть руки в глубокой кухонной раковине. Морган представила нас:
— Кэт и Шейла ищут Гевина Редмэна. — Я заметила, что старые супруги слегка вздрогнули, когда услышали это имя. — Нас интересует, не приходил ли он сюда.
Господин Найт замотал головой:
— Здесь никого не было с тех пор, как ты приходила два вечера назад. Только мы втроем и собаки.
— Мне кажется, он оставался у тебя, дорогая?
— Он уехал, пока я была здесь. Оставил записку. Я полагала, он поехал встретиться с Г. Н.
— Нет, как сказал отец, здесь никого не было. Зачем ему приходить сюда?
Определенно, если бы Гевин пришел сюда, то встретил бы прохладный прием. Интересно, чем он больше провинился перед ними — эпизодом в Ираке или пребыванием в доме подруги сына.
Обстановку нельзя было назвать непринужденной. Поскольку чай был готов, госпожа Найт вернулась к замешиванию теста и попыталась наладить разговор замечаниями о потеплении и его влиянии на садовые насаждения.
Господин Найт не делал таких попыток. Когда мы пришли, он уменьшил громкость радио, но теперь увеличил ее вновь, снова сел в кресло, закрыл глаза и поставил свою ногу в шлепанце в опасной близости от жарких углей камина.
Я оглядела кухню. Ее не украшали на Рождество, но в помещении было много открыток. Они стояли на каминной полке, висели на нитках над камином. Не было никаких признаков того, что Найты собирались праздновать Новый год.
Морган не была расположена к разговору и предоставила возможность мне и Шейле отвечать на реплики матери Бертрана. Я отвечала несколько односложно, но Шейла и госпожа Найт сумели создать впечатление, будто участвуют в дружеской беседе. Они сосредоточились на обсуждении лучшего времени для подрезки роз, когда дверь открылась и вошел Г. Н. с двумя лабрадорами на поводке.
Я уставилась на него. Он раскраснелся после прогулки и немного похудел с тех пор, как я видела его в Лондоне. Он был одет в джинсы и плащ. Но это был, несомненно, Хью Челленджер. Несомненно, это был тот человек, который вовлек нас в эту погоню за призраками и который вел Гевина неизвестно куда. После того как он появился в дверях, как я увидела удивленный взгляд на его лице, меня вдруг охватил гнев. До этого я держалась спокойно, стараясь вести себя уравновешенно. Но сейчас я впитывала гнев, как промокательная бумага чернила, красные чернила. Он поднимался от моих внутренностей к голове, затемняя зрение и распространяясь по всем членам.
Г. Н. смотрел на меня. Я не колебалась. Стукнула чашкой о стол, прошла через кухню и залепила ему пощечину по лицу как можно сильней.
Удар заставил его шею дернуться, голову — повернуться, но сам он не дрогнул.
— Вы негодяй! Кто позволил вам играть человеческими жизнями?
Я подняла руку и била его снова и снова. Он все еще не реагировал. Тогда я, потеряв над собой контроль, стала, как фурия, бить его в грудь и пинать в голени.
Сквозь рыдания я кричала:
— Негодяй! Подлец! Мерзкий негодяй!
Он стоял неподвижно, как скала. Рыдания стали преобладать, а ярость затихать. Затем я почувствовала, как кто-то за спиной берет мои руки и слегка прижимает их к бокам.
Голос горячим шепотом проникает сквозь мои волосы.
— Хватит, Кэт, хватит. — И я упираюсь спиной в Морган.
— Морган, дорогая. Какая катастрофа заставила тебя пренебрегать весь вечер выгодами пребывания в «Водво» ради этого визита?
Даже я могла услышать, как дрожит его голос, произносивший эту саркастическую фразу.
Г. Н. захлопнул дверь позади себя и шагнул в кухню. Я почувствовала, как в мою руку ткнулся влажный нос одной из собак. Г. Н. смотрел на Морган. Она все еще удерживала мои руки, а я шмыгала носом.
— Наступает Новый год, ты знаешь, это вечер самой напряженной работы.
— Ну почему же ты здесь?
— Нам нужно поговорить.
— Нам нужно поговорить. Прекрасно! Я принесу виски, и мы потолкуем, как прежде, ведь Новый год на носу.
Он открыл буфет и достал полную бутылку виски, покрытую пылью.
— Г. Н., не надо этого. Есть вещи, которые нужно обсудить.
Морган отпустила меня, подошла к Г. Н. и взяла его за руку. Он смотрел на нее и улыбался, обняв за плечи.
— Ну, дорогая, это может продолжиться до утра. Все-таки канун Нового года. Не будем омрачать вечеринку.
Он достал шесть стаканов из мойки и расставил их на столе.
— Это не для меня, дорогой, — сказала его мать.
— Может, ты предпочтешь глоток хереса? Тебе придется что-то выпить по случаю Нового года, в честь этого неожиданного семейного торжества.
— До утра это не терпит. Нам нужно поговорить сейчас, — повторила Морган.
Г. Н. взглянул на Морган, и его лицо мгновенно утратило улыбку.
— Поговорим позже. Этот разговор ждал месяцы. Может подождать и несколько часов. Теперь подойди, сядь рядом и выпей. По крайней мере, сделаем вид, что мы хорошо проводим время.
Он стал разливать виски в стаканы.
Я наблюдала за Морган. Она стояла, пристально глядя на Г. Н. Тело ее было напряжено, пальцы сжаты в кулаки. Затем напряжение внезапно исчезло. Она глубоко вздохнула, медленно закрыла и открыла глаза.
— Ладно, давай выпьем. Но нам нужно поговорить, и поговорить сегодня вечером.
Она подошла к столу и села рядом с Шейлой. Госпожа Найт согласилась взять стакан хереса. Бертран отнес стакан ее мужу, сидевшему у камина. Налил виски мне в стакан.
— Кэт, мы можем подружиться хотя бы на короткое время?
Он протянул мне стакан.
Я не ответила и вышла из дома на улицу.
Снаружи уже наступила холодная ночь. Я села на каменную ступеньку и закурила. Попыталась взглянуть на Г. Н. глазами Морган. Морган общалась с ним почти половину своей жизни. Она любила его. Она знала его до болезни. Ей хотелось исправить его, понять его, помочь ему стать лучше. Точно так я относилась к Гевину. Морган любит в Г. Н. как раз то, что меня только возмущает. Я попыталась сделать несколько глубоких вдохов.
Мы сидели за столом, потягивая виски в различном темпе. Шейла пила очень медленно — я не уверена, что ей нравился виски. Г. Н. наполнял свой стакан и стакан Морган довольно часто, и бутылка быстро опустела. Я держалась среднего темпа, сознательно медля, опасаясь снова поддаться гневу, потерять самоконтроль.
Г. Н. верховодил в разговоре. Он спрашивал Шейлу, как она отпраздновала Рождество, меня — как продвигается моя версия о древнем эпосе. И мы отвечали несколько неуклюже, как нерадивые музыканты. Он обсуждал с матерью вопрос о заборах на пастбище, с отцом — розыгрыши по радио. Он производил впечатление радушного хозяина. Все это время Морган сидела молчаливо и хмуро. Она пила виски и курила.
