дальше все произошло в считанные секунды…
Грудь пронзила острая боль, и я упал на колени, услышав звук разбитого стекла, что молниеносно зависло в воздухе прямо перед моим лицом.
Звон в ушах мешал сосредоточиться. Становилось трудно дышать.
Я неподвижно стоял на коленях, видя в острых осколках стекла перед своими глазами отражение отца и Габриэля Мейза, которые стояли друг напротив друга.
— Не двигайся, Габриэль… — угрожающе произнес отец, направляя в ректора острый наконечник трости, которой уколол меня в грудь. — Иначе осколки от твоего стакана пронзят его голову через глаза.
— Жестоко… — мрачно усмехнулся Мейз, едва сдерживая себя. — Учитывая, что ты отравил его ядом Манурола, он и так умрет через десять минут.
— Да, — невозмутимо подтвердил Эмануэль, и осколки стекла перед моим лицом угрожающе перевернулись под воздействием его заклинания в воздухе. — Прекрасный яд, не так ли? Он парализует нервную систему, влияя на поток маны в теле жертвы, и доказать его применение… невозможно.
— Что может помешать мне убить тебя? — Габриэль был в ярости.
Я видел его размытый образ, что напомнил мне прежнего наемного убийцу, которым он был раньше.
— О, мой друг, ты знаешь… — насмешливо протянул отец, чуть склонив голову набок, пока я слушал свое тяжелое дыхание, что оставляло запотелый след на стеклах. — Иначе я был бы мертв уже секунду назад.
— Ты всегда играл грязно, старый, трусливый муд…
— Яд в теле моего трагично погибшего сына не найдут, а вот осколки от твоего стакана и мои обвинения — запрячут тебя в тюрьму Эвиртона, и ты сгниешь там вместе со своими жалкими мечтами.
Хриплый стон сорвался с моих губ, и я невольно покачнулся, от чего осколок стекла поцарапал мне кожу, и горячая капля крови медленно стекла по щеке.
— Цвет крови всегда был нам к лицу… — зловеще усмехнулся отец, обратившись ко мне. — Жаль, что ты не оправдал моих ожиданий. Ты оказался таким же сентиментальным и слабым, как и твоя мать.
Я на мгновение закрыл глаза, ощущая, как выжигающая боль постепенно распространяется по телу. Силы быстро покидали меня, я едва держался на коленях, пытаясь не потерять равновесие и не позволить стеклу пронзить мое лицо.
Все кончено…
Противоядия от яда Манурола, который мы готовили на лекции Елизара — нет, поэтому такое заклинание является запретным.
— Я ожидал от тебя подлости… — презрительно произнес Мейз. — Но и подумать не мог, что ты попытаешься убить собственного сына.
— Компания… — четко проговорил отец, повысив голос. — Вот мое детище. Я отдал ей всю свою жизнь!
Я поперхнулся кровью, ощущая, как легкие сжимаются, не позволяя сделать вдох. Собственная мана выжигала вены изнутри, обратившись против меня. Я не мог сопротивляться ей, не мог перенаправить поток в нужное русло. Боль была нестерпимой, жгучей, всепоглощающей. На мгновение мне захотелось, чтобы осколки стекла уже пронзили мою голову, даруя освобождение.
Вот только что-то удерживало меня, не позволяя сдаться…
Или кто-то.
— Времени мало, Эмануэль… — сурово произнес Мейз, в то время как стекло царапало мое лицо, поскольку я не мог сдержать дрожь. — Прекрати это, и я попробую спасти твоего сына.
— Нет, — хладнокровно ответил отец, опуская трость. — Просто оставайся в стороне, как ты всегда и делал. Ты — всего лишь наемник, Габриэль. Тебе никогда не выбраться из грязи и не стать верховным магом, а твой брат, ради которого ты продал себя, никогда не признает тебя равным ему.
— Отец… — едва слышно прохрипел, не узнавая собственный голос. — Ты… и правда…так сильно… ненавидишь меня?
Говорить было сложно, воздуха не хватало. Дрожь пронизывала насквозь, в моем теле скручивало каждую мышцу, но я должен был это спросить, заглянув ему в глаза.
Я медленно повернул голову, ощущая, как острый край стекла разрезает щеку, и эта боль оказалась ничтожной, по сравнению с той, что я ощущал внутри.
— Ненавижу? — удивленно переспросил он, словно не расслышал. — Нет, конечно, сынок. Просто ты стал угрозой, как и твоя мать когда-то.
— Ты… убил ее? — едва слышно произнес, желая знать правду.
Мана под воздействием яда уже добралась до сердца, замедляя пульс.
— Да, — отдаленно раздался его ответ, словно из-под толщи льда.
— Ублюдок… — я поперхнулся, и капли крови изо рта брызнули на стекла.
Сознание постепенно ускользало от меня. Я закрыл глаза, не в силах больше сопротивляться, и последний вдох проник в мои легкие с тонким едва ощутимым запахом цитрусов.
Фрэйз…
Я обещал защитить ее, но в итоге оказался слишком самонадеян. Я умру, а она останется с ребенком одна, и каждый день будет бороться с потерей в своем сердце из-за этой проклятой связи.
Внезапно дверь в кабинет открылась, и я упал на спину, отдаленно услышав знакомый голос и вспышку маны в воздухе.
— Прости… — прошептал на выдохе, окончательно погружаясь в холодную вязкую тьму, из которой не было выхода.
44.
Я вышла из кабинета Габриэля Мейза и тут же прижалась спиной к стене, закрывая глаза.
Сердце бешено стучало в груди. Боль неприятно тянула внизу живота, вынуждая коснуться его ладонью.
Нужно успокоиться.
Я и подумать не могла, что наши чувства с Блэквудом — это результат чьего-то заклинания. Теперь понятно, как он всегда находил меня, как «ощущал» на расстоянии, как открыл ту чертову дверь в свою ванную, запечатанную моей маной…
Только от осознания всего этого становилось еще хуже.
Зачем Дэб сделала это? Почему так поступила со мной?!
Я видела искреннее раскаянье в ее заплаканных глазах, а также сожаление и страх. Возможно, она и правда хотела помочь. Но даже представить себе не могла, что натворила.
В любом случае, дело сделано…
Сейчас нужно как можно больше узнать об этой связи, пока у меня еще остается доступ к рукописям этой академии.
Я шумно выдохнула и, отстранившись от стены, направилась в подвальное помещение, где под пятью магическими барьерами располагалась старинная библиотека Эвенгарда.
Помню, как читала о похожем заклинании в какой-то книге из раздела запретной магии. В ней говорилось о романтичном свадебном ритуале, которым пользовались еще наши предки до появления машин. Они делали это, чтобы доказать свою преданность и «соединиться» с любимыми навсегда. Не помню только, почему его запретили…
Плохое предчувствие усилилось.
Я вдруг вспомнила выражение лица Лоренса и его уверенный взгляд. Он смотрел на меня так, словно все это было неважно.
Но я должна выяснить это для себя.
— Элана… — раздался внезапно знакомый голос, что эхом разнесся по пустому коридору академии, и я остановилась у панорамного окна и обернулась назад.
Моя мать стояла напротив и смотрела на меня
