настолько ошеломленное, что все краски с него схлынули.
Когда императрица добралась до кабинета и уселась на свое место, она повернулась к Чжоу Су:
– Прикажи старшему цензору Ян Лэю взять расследование этого дела. Скажи, что это Наш личный приказ.
– Конечно, Ваше Величество. – Чжоу Су поклонился и направился к выходу. За дверьми он столкнулся с Шан Юем.
– Ваша Светлость, – кивнул ему евнух. – Императрица сегодня никого не принимает. – Мин Сянь не отдавала подобного приказа, но евнух уже долго был рядом с ней и понимал, когда та не хочет никого видеть. Особенно великого советника. Неприязнь императрицы к этому мужчине настолько очевидна, что ее можно было потрогать.
– Попроси все же доложить обо мне, – не изменившись в лице, сказал Шан Юй и посмотрел на закрытые двери.
Евнух глубоко вздохнул, но потом решил не перечить – он зашел внутрь и через минуту вышел, пожимая плечами.
– Императрица никого не принимает, – повторил он. Старый евнух многозначительно уставился на великого советника, намекая, что пора уйти, но тот замер без движения. Тогда Чжоу Су снова тяжело вздохнул и направился исполнять приказ Ее Величества, решив не обращать внимания на этого строптивца.
Некоторое время спустя он вернулся – в компании Второго принца Цзи Хэ. Он встретил его по дороге, и, несмотря на некоторую неприязнь к чужеземцу, он не мог отрицать, что мальчик был ужасно обаятельным. Сегодня во время утреннего собрания он словно преобразился, но сейчас вновь превратился в беззаботного улыбающегося юношу.
– Шан Юй! – воскликнул он, словно ничего и не произошло. – Ты почему здесь?
– Ожидаю аудиенции, – отозвался тот. Его взгляд упал на фигуру слуги в маске, следовавшего за Цзи Хэ по пятам. Выражение его лица стало сложным.
– Императрица сегодня не принимает… – начал было свою песню евнух, когда изнутри послышался голос Мин Сянь:
– Позови Цзи Хэ.
Евнух изменился в лице, с опаской глядя на левого министра. После вспышки ярости Вэй Шаопу он опасался, что и великий советник ворвется в кабинет без спроса, нарушив все правила. Однако тот остался стоять неподвижно на месте, когда они втроем, включая слугу, зашли в кабинет, и Чжоу Су закрыл двери перед носом Шан Юя с извиняющимся выражением лица.
Неизвестно, о чем они говорили, но Цзи Хэ и Ши Гуань, если это в самом деле был он, очень быстро покинули кабинет. Чжоу Су вышел вслед за ним, на его лице были написаны сложные эмоции.
– Императрица… все еще отказывается принять меня? – спросил Шан Юй с обреченностью в голосе.
– Прошу простить этого слугу, Ваша Светлость, Ее Величество никого не принимает сегодня, – снова повторил ту же фразу Чжоу Су, как будто и не замечая спин двух человек, уходящих прочь. Шан Юй поджал губы, глянул на закрытые двери, а затем, развернувшись, направился за ними. Только тогда евнух с облегчением вздохнул.
– Чжоу Су, – позвала его Мин Сянь.
– Да, Ваше Величество? – Он быстро зашел в кабинет и остановился перед столом императрицы.
Девушка с сомнением посмотрела на него.
– Ты же… давно во дворце, – издалека начала она.
– Верно, Ваше Величество, уже больше тридцати лет, – отозвался евнух с легким поклоном.
– И ты наверняка знаком со всеми слугами Внутреннего дворца, не так ли?
– Ваш ничтожный евнух знает пару человек, но никогда не старался свести знакомство со всеми. Во дворце больше тысячи слуг, – отозвался Чжоу Су.
– Помнишь ли ты слуг насл… простолюдина Мин Сюаня? – осторожно спросила Мин Сянь.
– Ваш слуга помнит нескольких приближенных слуг, – кивнул тот, не понимая, к чему та ведет. Все слуги Восточного дворца были проданы или казнены, в зависимости от причастности к делу.
– Может ли быть так… что кто-то из слуг Мин Сюаня остался во дворце? – наконец выдохнула императрица. Она не смотрела на евнуха, словно все еще не могла что-то решить.
– Ваш слуга… не уверен, – с сомнением отозвался Чжоу Су.
– Ты мог бы достать список всех слуг Восточного дворца в то время и проследить за их судьбой?
– Конечно, Ваше Величество, – не понимая, зачем это, тут же с готовностью отозвался он.
– Отлично. Тогда займись этим. – Евнуху показалось, что в равнодушном голосе императрицы промелькнуло облегчение. – А также слугами Дворца процветания[71].
Брови евнуха взметнулись вверх, но он молча кивнул. Императрица редко поручала ему задания, и он был рад, что нелюдимая Мин Сянь доверила ему какое-то дело, поэтому решил не спрашивать о причине. Велика вероятность, что та попросту не ответит. Он поклонился и покинул кабинет, размышляя о том, что Мин Сянь казалась взволнованной сегодня – это было видно даже сквозь маску, которую она старательно пыталась удержать на лице.
Глава 25
Дай мне причину жить
Мин Сянь плохо спала – она ворочалась с боку на бок, вспоминая содержание писем. Нельзя было сказать, что они не взбудоражили ее. Она знала, что Чжао Тай сделает все возможное, чтобы выставить эти письма фальшивкой, однако она сама столько раз видела почерк министра Лю, что теперь не могла успокоиться.
Наконец она откинула одеяло, впихнула ноги в обувь и поднялась.
– Кто-нибудь, – окликнула она.
С той стороны дверей тут же отозвался заспанный голос служанки:
– Ваше Величество?
– Принесите свечу, – приказала она.
– Слушаюсь.
Через несколько минут в личные покои, низко опустив голову, вошла служанка со свечой в руке. Она поставила ее на стол, на который указала императрица, поклонилась и вышла. Мин Сянь поежилась, глядя на яркое пятно. Вероятно, была четвертая стража – стояла такая тишина и темнота, что пламя единственной свечи не разгоняло мрак. Приглушенный свет шел еще и от жаровен, которые почти никогда – за исключением лета – не покидали покоев императрицы. Нынешние слуги были сплошь молодые, набранные вдовствующей императрицей после прихода Мин Сянь к власти, поэтому они не знали, почему такая молодая девушка боится холода.
Мин Сянь устало опустилась в кресло, пододвигая свечу ближе. Она положила перед собой лист и взяла кисть, обмакивая ее в полузасохшую тушь. Однако, занеся кисть над бумагой, императрица в нерешительности замерла и глянула на стопку готовых рисунков. Мин Сянь положила кисть на подставку и взяла верхний лист – это была картина зимней сливы, которую она когда-то пообещала подарить Шан Юю. Мысль о великом советнике заставила ее нахмуриться.
Девушка отложила картину в сторону, разрываемая противоречивыми чувствами. Всякая мысль о Шан Юе доставляла ей боль – и так было уже больше пяти лет. Ее разум пребывал в смятении, и лишь железное самообладание помогало ей не совершать опрометчивых поступков. В один момент ей хотелось приказать избить великого советника палками, а в другой…
– Эй, кто-нибудь, – неожиданно сказала она.
– Да, императрица?
– Приказываем Шан Юю немедленно пожаловать во дворец.
– Сейчас, Ваше Величество? – в голосе служанки послышалось удивление. Было почти три часа ночи. Ворота дворца были закрыты.
Мин Сянь в раздражении подтвердила:
– Да, сейчас.
Она еле слышно вздохнула. Чжоу Су бы
