третий мог произойти потому, что он кого-то обидел — что бывает чаще всего.
По крайней мере, я предпочитаю думать о них именно так. Я не верю, что дядя Альберт или бабушка посылали сюда людей именно для этих миссий. Если бы они это сделали, дядя предупредил бы меня, чтобы я покинула корабль Кирилла.
Не то чтобы я послушаюсь.
Я часто думаю, как у них дела и насколько Майк вырос с тех пор, как я видела его в последний раз. Всякий раз, когда я скучаю по нему, я звоню дяде Альберту, но он никогда не отвечает. Иногда я думаю о том, чтобы навестить их, но образ того, что случилось с Кириллом, когда я была там в последний раз, быстро перечеркивает эту мысль. Кроме того, они отреклись от меня. Не думаю, что им есть дело до того, что со мной происходит.
Не помогает и то, что у меня постоянно возникает чувство конца света из-за возможности катастрофы в ближайшем будущем. Я была очень резкой и, возможно, слишком жестокой по отношению ко всем, кто пытался приблизиться к Кириллу, не говоря уже о том, чтобы дотронуться до него.
Может быть, я воспринимаю все это слишком близко к сердцу, или у меня паранойя без причины.
Но в том-то и дело, что причина есть. В глубине души я знаю, что это лишь вопрос времени, когда что-то случится. И, возможно, именно поэтому я была на взводе.
— Тебе нужно расслабиться, — шепчет мне на ухо глубокий голос.
Это только заставляет меня напрячься еще больше. Во-первых, это прозвучало из ниоткуда. Во-вторых, горячее дыхание Кирилла у моего уха заставляет меня дрожать и вызывает в памяти эротические образы плоти против моей плоти и тихих слов, звучащих на моей коже.
Мы покидаем дом Пахана после долгой дневной встречи. Уже наступила ночь, так что сейчас он отправится в клуб, и мне нужно придумать способ заставить его вернуться домой.
— Я расслаблена, — бормочу я, наблюдая, как наши мужчины направляются к машине.
Виктор бросает на меня знающий взгляд, но он больше не настаивает на том, чтобы все время быть рядом с Кириллом. Мне кажется, но я не уверена, что он немного смягчился после моего похищения. Он все еще остается упрямой, неподвижной горой, но он больше не считает своим долгом быть засранцем ради того, чтобы поиздеваться и похихикать.
— А ведь могла бы и обмануть. — Губы Кирилла кривятся в ухмылке, и я клянусь, что мое сердце вот-вот вырвется из своего заточения. Как мне противостоять обаянию Кирилла, каким бы извращенным оно ни было? Ответ — никак, и это не потому, что я не пыталась.
Не помогает и то, что в последние месяцы он стал более привязчивым. В отличие от прошлого, когда было ясно, что мы строго используем друг друга, сейчас он лежит рядом со мной и иногда засыпает. Прижимая меня к себе.
Мое любимое время суток — спать в его объятиях, слушать биение его сердца и быть окруженной его теплом. И, может быть, я слишком много думаю, но мне хочется верить, что теперь между нами есть нечто большее.
Он даже заставил меня дать ему какое-то прозвище, которое я редко использую, так как это слишком неловко.
Так что теперь, когда он подтрунивает или ведет себя непринужденно, я реагирую эмоционально и не по правилам.
— Я действительно такая, — говорю я защищаясь.
— Ты не можешь быть расслабленной, чтобы спасти свою жизнь. — Он похлопывает меня по плечу, и хотя это простой, невинный жест, который он мог бы повторить с любым другим, я не могу побороть температуру, которая поднимается во всем моем теле.
— Это неправда.
— Ты все еще ведешь себя как солдат вне армии, Саша. Может быть, нам стоит попозже сходить в сауну и расслабить эти мышцы.
Мне не нравится, как он подчеркивает слово «мышцы», и я не могу не думать о том, как он впервые коснулся меня в той сауне и как пожирал меня заживо, пока я не потеряла сознание.
— Прекрати, — шиплю я себе под нос.
— Что? Тебе нужно немного расслабиться.
— Боюсь, что твои методы только усиливают напряжение.
Он подходит ближе ко мне, и я вдыхаю его кедровый аромат. Когда он говорит низкими, мрачными словами, все мое тело дрожит.
— Так вот почему ты просила еще, когда скакала на моем члене прошлой ночью?
— Кирилл!
Он отталкивается, его выражение лица совершенно бесстрастно, чего нельзя сказать о моих разгоряченных щеках.
— Что?
Рай выходит из дома, за ней следуют два ее охранника, и физически врывается между нами, прижимая руку к бедру.
— Ты мудак, вот что. Оставь Сашу в покое.
Я прочищаю горло и потираю затылок. С тех пор как нас вместе похитили, Рай пыталась убедить меня бросить Кирилла и стать ее охранником, потому что, по ее мнению, он не только не заслуживает меня, но и не знает, как со мной обращаться.
Она также была той, кто рассказал мне о том, что Кирилл планирует сделать с ее сестрой. К счастью, она пообещала не угрожать ему по поводу его сексуальности и не раскрывать мой пол, и все разрешилось — или я надеюсь, что разрешилось.
— Его зовут Александр, — говорит Кирилл жестким тоном, и весь его юмор исчезает за долю секунды. — И ты не имеешь права указывать мне, что делать с тем, что принадлежит мне.
— Саша — человек, и тебе лучше относиться к нему как к человеку, иначе я выцарапаю тебе глаза.
— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься.
— Я не шучу, Кирилл.
— Я тоже. А теперь отойди от меня, пока я не снес тебе голову.
— А если я откажусь?
— Мисс, — я улыбаюсь и становлюсь перед ней. — Ничего страшного, правда.
Она смотрит на меня с мягким выражением лица. Рай, конечно, изменила свой тон со мной с тех пор, как увидела мою вагину. Но опять же, она всегда была защитницей женщин в этой организации, ориентированной на мужчин.
— Как это может быть ничего? У тебя только что было красное лицо. Он тебя ругал? Устроил тебе разнос?
Черт.
— Нет, нет, это не так...
— А что, если так? — Кирилл обрывает меня и говорит своим отчужденным тоном. — Я предупреждаю тебя, Рай, не суй свой
