член личной комиссии рейхсфюрера СС Эльза Балтруш в качестве опекунши. Альфред здесь был всего однажды, когда старик заболел и чуть не отдал богу душу.
Сейчас он был здоров, трезв и мрачен.
— Я всё равно по ночам не сплю, — сказал он, обнимая Альфреда, Потом обратился к стоявшей за его спиной, опекунши, — иди, шпионка, спать, это мой друг.
— Нечего по ночам шляться.
— Я проездом, на минутку, — соврал Альфред и представился: — Альфред фон Трабен.
— Летчик? Надеюсь без выпивки?
— Не надейся! — Старик развернулся к ней. — Иди спать! И держи язык за зубами, а то напишу рейхфюреру, чтобы прислали другую, а тебя отправить на обслуживание концлагерей!
Угроза не подействовала, но Эльза смягчилась. Потуже завязала пояс халата, обратилась к Альфреду:
— Голодный?
— С этого и надо начинать. Накрывай. А мы пока выйдем в сад, покурим.
Взял Альфреда за руку, провел через дом во внутренний садик. Усадил на скамейку.
— Привёз?
Альфред вытащил из кармана фляжку, протянул ему. Виллигут молча сделал несколько глотков, зажмурил глаза.
— Хороший коньяк. — И спрятал фляжку в карман байковой пижамы.
— У меня большие неприятности.
— Слышал.
— Откуда? — искренне удивился Альфред. Он никак не предполагал, что в такую глушь могут проникать новости.
Старик склонился к его уху. Сказал шепотом:
— Я позавчера встречался с Гиммлером.
— В Берлине?
— В Вевельсбурге. Он очень озабочен провалом операции «Железный молот». Обещает расследовать это дело с пристрастием.
— Уже кого-то подозревает?
— Всех. В том числе и тебя. Но Геринг запретил искать в Министерстве авиации. Он уверен, что утечка произошла в России во время подготовки аэродромов.
— Гиммлер поверил?
— Нет. Геринг просто на всякий случай прикрывает свою толстую задницу.
Старик достал фляжку, сделал еще несколько глотков.
— Хороший коньяк. Здесь такого нет. Пью всякую бурду, которую удается купить у крестьян.
Всю дорогу сюда Альфред размышлял над одним вопросом — стоит ли рассказывать Виллигуту о своих подозрениях в отношении Аделии. Он не боялся, что старик сдаст его гестапо. Между ними были очень близкие дружеские отношения. К тому же его волновали внутренние мотивы поступков, а не сами поступки. Игра его фантазий редко соприкасалась с жизнью. Однако его пророчества невозможно было оспаривать. Они либо свершались, либо протекали во времени, давая подтверждения в том, что свершатся в будущем.
Поэтому Альфред, не смущаясь, рассказал о странном возвращении домой с секретными документами. Об ощущении, что принёс их под влиянием чужой воли. О том, что Аделия отрицает свою причастность к этому. О провале в памяти. О синем клочке бумаги. О приходе в этот день князя Орланского и Гофмана.
Старик не перебивал, потихоньку прикладываясь к фляжке. После того как Альфред замолчал, вытер ладонью мокрые губы и шепнул ему на ухо:
— Это она.
Альфреда словно током ударило. Он схватил старика за руку, чтобы не упасть со скамьи.
— Успокойся. В этом нет ничего удивительного. Мой мальчик, силы, которые сейчас враждуют в мире, намного грандиознее, чем Сталин, Гитлер и все мы остальные. Они решают свой спор. Ты на минуту стал песчинкой, которую они использовали в своих целях.
— Каких целях?
— Вы хотели быстро закончить войну. Разбомбить всё — и крышка? Но это не в вашей власти. Нам кажется, что случайность убивает закономерность, на самом деле она только подтверждает её. Теперь совершенно неважно, кто в этой войне кому перережет горло. Великая Германия и Советский Союз навсегда прекратят свое существование. Они обречены. Будут раздроблены, рассеяны и навсегда похоронят идею мирового господства.
— А как же долг перед фюрером? Рейхом? — возмутился Альфред.
— И Гитлер, и Сталин уже трупы. Какой смысл служить обреченным идолам. Мы об этом говорили с рейхсфюрером, и он понял, что из этой каши пора как-то выбираться. Я всегда утверждал, что наше движение должно быть исключительно на запад. В таком случае, восток пошел бы за нами. Но фюрер перевернул карту.
— Мы обречены? — Альфред явно был сбит с толка.
— Увы. В моих таблицах всё предначертано. Можешь не верить, сомневаться. Наша воля, это воля богов. Но боги ушли… твари остались. Тварям воля не нужна. Всё остальное бессмысленно. Береги Аделию. В ней что-то вибрирует. У неё есть связь. Её питает мощная энергия, связанная с космосом.
— Она сделала меня предателем! — взорвался Альфред.
— Она просто нашла выход. Собственный, личный… Помнишь, я обещал сказать тебе важное?
— Да.
— На Волге закончится Великая Германия. Выживут только те, кто сможет найти свой, личный выход.
Старик снова приложился к фляжке и допил коньяк. В дверях появилась Эльза.
— Идите за стол, — скомандовала она. И увидев, как грузно поднялся со скамьи Виллигут, предупредила: — Надеюсь, герр Трабен, вы у нас не задержитесь.
Глава сорок первая
Домой Альфред вернулся совершенно разбитый. Аделия встречала его у ворот.
— Ты где пропадал?
Альфред молча вылез из машины, оставил её на попечение Ульриха и прошел в дом. Аделия последовала за ним. Первым делом налил себе виски, выпил, закурил и, наконец, развернулся к ней.
— Ты меня предала.
— Опять?! — с нервным смехом отреагировала она.
— Знаю, никогда не признаешься, а я не смогу этого доказать. Но всё же ты меня предала.
— Что за глупости! Мы всё обсудили.
— Воспользовалась моей любовью, моим доверием, — продолжил Альфред, не сводя с неё уничтожающего взгляда, — я поверил тебе. А ты поступила подло. Воспользовалась своей силой и сделала из меня послушного болванчика. Что тебе пообещали в Москве? Отпустить твоих родителей? Наградить орденом?
Аделия развела руками:
— Откуда у меня связь с Москвой? Я же никуда не выхожу из твоего дома. Допустим, завладела какими-то документами, и что дальше? Привязала к лапке голубя и отправила? Или передала через Гофмана, а может, через князя Орланского? А еще лучше через Ульриха.
Альфред еле сдержался, чтобы не подойти и не ударить наотмашь. Теперь он не сомневался, что она врёт. Но уличить её было не в чем. Заколдованный круг. Чертовщина какая-то… А может Виллигут действительно сошел с ума? Его дурацкие предсказания о конце Германии на Волге? Похоже на бред.
Он опустился в кресло, обмяк и, почувствовав, что больше нет сил обличать, вяло произнёс:
— Не знаю… я уже ничего не знаю… И никому не верю.
Аделия подошла к нему, опустилась на колени. Ей стало бесконечно жалко любимого.
— Успокойся. Кто тебя так настроил?
— Я ездил к Виллигуту.
— И он что-то спьяну наболтал?
— Если то, что он сказал, правда… дальше жить не имеет смысла, — признался Альфред.
— Ему, может, и не имеет. А у нас есть любовь. Она спасёт.
— Не спасёт. Он уверен, что боги ушли, и остались только твари.
Аделия вздрогнула так, что даже Альфред заметил.
