всё-таки спрошу ещё раз прежде, чем продолжить. Может, всё-таки начнёшь говорить по-хорошему?
Шайтан, отплёвываясь кровью и обломками зубов, лягнул «Штайна», целя пяткой в щиколотку. Тот с ухмылкой отдёрнул ногу.
— А ты действительно как я, — ухмыльнулся он. — Так же думаешь, так же действуешь. Идеальный психологический слепок! Так кто ты на самом деле? На кого работаешь?
— Твой Миллер что, не передал, кто я? — раздвинул губы в щербатой улыбке Шайтан. — Или передал, но ты настолько тупой и глухой идиот, что пришёл задавать вопрос, на который я уже ответил? Не знаю, откуда ты тут взялся с моим лицом и как занял моё место, но умом ты до работы на «New Gen» точно не дотянул. Слишком туго соображаешь.
Последовал ещё один удар, на этот раз ногой по печени. Шайтан был к этому готов и успел поджать колени, прикрывая уязвимое место. Но досталось ему всё равно знатно.
— Нет, ты всё-таки паршивая копия, — прохрипел он. — Даже врезать нормально не можешь.
«Штайн» побагровел — своей физической подготовкой, как подсказывала фрагментированная память, он должен был гордиться не хуже Шайтана, — и обрушил на «самозванца» целый град ударов.
Шайтан терпел. Закрывался, как мог, старался короткими, малозаметными движениями тела сводить удары так, чтоб они не причиняли ему значительного вреда. И думал, думал, думал, как обернуть ситуацию в свою пользу. Но никак не находил решения. Пусть он почти ничего не помнил о своём прошлом, но он знал себя. Знал свои возможности, свой характер, своё упорство и умение сдерживать собственный горячий нрав. Он, окажись на месте двойника, ни за что не позволил бы себе сорваться, войти в раж при избиении пленника. Нет он обязательно испытал бы все эти эмоции. При необходимости продемонстрировал их. Но никогда не позволил бы им завладеть собой настолько, чтоб совершить ошибку.
«Штайн» был хорошей копией майора. Он действовал точно так же, как оригинал. Отбив пленнику всё, что считал нужным, лже-майор вздёрнул Шайтана за грудки, прислонив к спине.
— А теперь что скажешь? — холодно поинтересовался он.
— Да ты ещё хуже, чем казался поначалу, — просипел в ответ Шайтан. — Никакая ты не копия!
— Да неужели? — на лицо «Штайна» выползла ухмылка.
— А то! — с трудом втянув в себя воздух, выдавил Шайтан. — Отвратная копия. Ни характера, ни силы, ни ума! Только морду лица скопировали, а остальное — чужое, от какого-то умственно отсталого слабака.
Ухмылка исчезла так же быстро, как появилась.
— Что-о???
— Что слышал! — Шайтан, собравшись с силами, без замаха врезал двойнику лбом в переносицу.
Тот потерял равновесие, отшатнулся, невольно отпустив пленника, и тот, не сумев удержаться на ногах, свалился на пол.
— Вот, значит, как, — лицо «Штайна» превратилось в ледяную маску. — То есть, по-хорошему ты не хочешь говорить. Ладно, сделаем иначе. Скажи, майор… Ты очень дорожишь жизнью своего напарника?
Не дожидаясь ответа, двойник развернулся и шагнул к неподвижному Жнецу. Достал пистолет, взвёл…
И тут Жнец, до этого лежавший, свернувшись в комок, неожиданно распрямился. Каблуки обоих его ботинок врезались в колени не ожидавшего сопротивления «Штайна». Что-то хрустнуло, и лже-майор рухнул на пол.
Тут уже не сплоховал Шайтан. Собрав в кулак все оставшиеся силы, он рывком вскочил на ноги, оттолкнулся, за один шаг добравшись до «Штайна», и позволил себе упасть на колени. Но так, что одно колено приземлилось аккурат на горло двойника.
Тот захрипел, задёргался, вскинул руку с пистолетом и тут же выронил его благодаря ещё одному удару Жнеца. Напарник, перекатившись, навалился на руку лже-майора, прижал её к полу.
Так они с Шайтаном и провели следующие минуты, дожидаясь, пока затихнут хрипы, и двойник перестанет дёргаться и подавать признаки жизни. А когда это произошло, Шайтан слез с тела и, тяжело дыша, рухнул рядом со Жнецом.
— Ты как? — отдышавшись, спросил он.
Жнец удивлённо скосил глаза на майора.
— Не думал, что тебя это волнует.
— Практический интерес. И да, спасибо, что не стал рассказывать, кем я был, — криво усмехнулся Шайтан. — Я, в общем, всё уже понял и не горю желанием вспоминать. Так что на счёт самочувствия?
— Я крепче, чем кажусь, — наконец, ответил Жнец. — Если нужна быстрая регенерация, то через час смогу твёрдо стоять на ногах.
— Это хорошо. Тогда в течение этого часа будь так добр, поизображай из себя почти труп. А я займусь нашим освобождением.
Жнец неуклюже завозился.
— Что ты задумал?
Шайтан повернул голову к трупу своего двойника.
— Лицо видишь? Вот это и задумал. Сейчас, только отдохну минут пять и начну.
Глава 42
Подарок
Путь до прибрежного стаба, который местные называли Бухтой, занял два дня. Шпильке оборудовали в трюме спальное место на гамаке, висящем между бочками с пресной водой и ящиками с копчёным мясом. Выходить на палубу ей никто, в общем, не запрещал, чем Шпилька не преминула воспользоваться. Но в дела команды она не лезла — мало того, что обещала Барракуде, так ещё и матросы поглядывали на неё отнюдь не дружелюбно, разве что снова повесить не пытались.
Еду ей приносил Глушитель — он, пожалуй, был одним из немногих, если не единственным, кто относился к Шпильке и Лайме относительно дружелюбно.
«Мурена» ко дну так и не пошла, несмотря на дыру в борту, которую матросы, вернувшись на корабль с «Каракатицы», залатали за какие-то пару часов. Мачты, понятное дело, так просто было не поставить, поэтому из того самого трюма, где отвели место Шпильке, были извлечены длинные вёсла, и дальше корабль пошёл на них.
Собственно, именно это послужило причиной того, что путь растянулся на целых два дня вместо одного.
Оставшиеся неповреждёнными корабли «Мурену» тоже не бросили, шли с её скоростью, из чего Шпилька сделала вывод, что слова Барракуды о том, что они всё равно могут нарваться, были сказаны не ради красного словца.
Однако до стаба они добрались без происшествий.
Бухта в прямом смысле слова оказалась бухтой. Располагалась она участке берега, зажатого со всех сторон скалами. Кроме того, скалы выступали в море где-то на километр, охватывая кругом ещё и немалое водное пространство, попасть в которое можно было только сквозь узкий пролив.
Эскадра Барракуды проходила его на малой скорости и с максимально убранными парусами, чтоб не задеть бортами кораблей острые каменные выступы. «Мурену» так
