Иван даже не сумел понять, принадлежал когда-то этот скелет в балахоне мужчине или женщине. Впрочем, никакого значения это не имело. Купеческий сын коротко и экономно взмахнул сковородочной ручкой, снес кадавру половину черепа, и они с Зиной даже не остановились при этом.
Однако Иван Алтынов ощутил, как ладонь его правой руки начало болезненно саднить, когда он опустил чапельник на голову ходячего мертвеца. Да и левая рука, в которой Иван держал фонарь, была словно искусана десятком пчел. Однако купеческий сын никак не мог припомнить, из-за чего это происходит. Про правиков и левиков он не забыл, но немаленькая часть других воспоминаний из его головы выветрилась начисто.
"Да и шутка ли, — подумал он, — когда минуло десять лет! И столько всего произошло со мною!"
Ни на миг купеческий сын не усомнился: всё то, что он видел и испытал, произошло с ним взаправду — не было наваждением. Иначе откуда бы он, к примеру, знал, что восставших покойников знатоки оккультизма именуют кадаврами? Да и откуда бы он узнал само это слово — оккультизм? И, главное, каким бы образом он, сын уездного купца, сумел понять, что стало первопричиной того малого Армагеддона, который случился на Духовском погосте.
Между тем они с Зиной успели уже отбежать от алтыновского склепа шагов на двадцать. И — это следовало считать своего рода чудом: на них пока ещё никто не напал, не считая того бесполого скелета, который встретился им в самом начале. Они бежали не к самым воротам погоста — те находились чуть в стороне отнаправления, которое выбрал Иван. Но он рассчитывал, что так они сумеют проскочить между Сциллой и Харибдой: между сходящимися кругами правиков и левиков. Если, конечно, он, Иван Алтынов, правильно вспомнил, где эти круги располагались. И — если (Сцилла и Харибда) правики и левики не успели ещё сомкнуться между собой.
Между тем дождь начал понемногу стихать. Да и раскат грома после очередной вспышки молнии прозвучал только через пять или шесть секунд. Грозовая туча явно уходила в сторону от города Живогорска. Так что Иван Алтынов хотел уже слегкс перевести дыхание. И тут он увидел их — память его не подвела: они нарезали круги именно там, где он и думал. Вот только — численность правиков и левиков возросла теперь примерно раза в три. И на размокшей земле многие из них попадали — создавая там и сям нагромождения, которые напоминали дергающиеся сами собой вязанки хвороста. Об одну из таких вязанок и споткнулась Зина — даже отсутствие обуви её не выручило. И начала заваливаться вперёд — прямо туда, где мнимая вязанка хвороста воздевала к небу костлявые сучья искривленных рук.
3
Эрик Рыжий в темноте видел превосходно — уж всяко лучше людей, сопровождавших его! И уж он-то ещё за пару шагов заметил, куда именно несут ноги ту особу, которая крепко прижимала его к мягким выпуклостям на своём теле. Несли её ноги прямо к разлегшемуся на земле жуткому существу — о которое она неизбежно должна была запнуться. И, когда бы Рыжий владел человеческой способностью произносить слова, он непременно предупредил об опасности девицу с растрепанными чёрными волосами, которую его хозяин именовал Зиной. Но, увы: разговаривать человеческим голосом коты не умеют. А тот короткий предостерегающий мяв, который Эрик успел издать, Зина за шумом дождя даже и не расслышала. И, зацепившись ногой за костлявую конечность лежачего, испуганно ахнула и начала падать — выбросив вперёд обе руки, как это свойственно людям, которые не желают пропахать носом землю.
Собственно, это Рыжего и выручило — то, что растрепанная девица выставила руки перед собой. И перестала притискивать его к себе. Котофей немедленно совершил длинный и высокий прыжок — перескочив через лежачего и очутившись шага на два впереди падающей Зины. Впрочем, едва Эрик приземлился, как тут же совершил разворот — с отвращением ощутив раскисшую грязь у себя под лапами. И страшно изумился, когда понял: растрепанная девица не упала! Каким-то невероятным образом её успел схватить поперёк туловища хозяин Рыжего — Иван. Который, правда, теперь стал вдруг каким-то не таким — перестал походить на себя прежнего, пусть даже внешне ничуть не изменился. И котофею было невдомек: как это девица Зина не замечает, что хозяин его теперь — другой?
Хотя, конечно, растрепанной девице сейчас явно было не до того, чтобы вникать в подобные тонкости. Было просто чудом, что она не угодила прямо в почерневшие зубы существа, которое разевало пасть на земле — и тянуло к растрепанной девице руки, более всего походившие на обглоданные собаками кости. Однако для того, чтобы спасти свою подругу от падения, хозяину Эрика пришлось бросить наземь не только ту палку с железякой на конце, которая так пригодилась ему, когда он этой палкой снес башку ещё одному костлявому. Иван бросил себе под ноги еще и тот фонарь, который служил двоим людям единственным источником света. При падении стекло фонаря не разбилось, однако вставленная в него свеча мгновенно погасла. И в этот же самый момент небо над их головами пересек очередной ослепительный зигзаг голубого цвета.
4
Иван Алтынов при вспышке молнии разглядел всё, что их окружало, в таких деталях, какие он предпочел бы не видеть вовсе. Ливень превратил восставших мертвецов в раскисшие подобия истлевший звериных чучел — которые не только скалили зубы, но и безостановочно ковыляли куда-то: подергиваясь, приволакивая ноги, но при этом не сбиваясь с выбранного направления. Казалось, что некий безумный таксидермист, который создал их всех и придал им подобие жизни, вложил в их черепные коробки некую одну на всех идею, которая заставляла восставших покойников почти синхронно вышагивать по Духовскому погосту. И — да: они по-прежнему двигались двумя сходящимися кругами. Вот только — никакого устойчивого расстояния между этими жерновами мертвецов больше не оставалось. Рваные силуэты то сходились между собой — возможно, сбивая друг дружку с ног, — то расходились. Так что мимолетные просветы меж ними всё-таки возникали. Вот только — свет молнии промелькнул слишком быстро. А брошенный Иваном на землю фонарь погас. Да, они с Зиной и Эриком могли бы попытаться проскочить между Сциллой и Харибдой, однако для этого им понадобилось бы хоть сколько-нибудь света.
— Я поставлю тебя на землю — постарайся не упасть! — крикнул он Зине в самое ухо.
И как мог бережнее опустил девушку на землю — туда, где, как
