и молчали. Я- от голода, растущего в геометрической прогрессии на фоне возвращающихся сил. Он- наверное в знак уважения к еде. Такие люди обычно относились к приему пищи как к сакральному действию. И правильно. Я всегда уважал эту восточную традицию.
- Что, офицер Роман, мне скажешь?- начал он, откидываясь на кресле, когда со стола убрали съеденное, заменив его терпким кофе и каким-то веником из длинных палок.
-Хочу сказать тебе спасибо, если бы не лечение, я бы, наверняка, уже бы бился в агонии от заражения крови.
Тот улыбнулся, самодовольно кивая.
-И что мне с тобой делать?-опять этот игриво-хитрый тон.
-Думаю, для начала стоит сказать мне свое имя…
-Для чего мне говорить тебе имя?- сделал вид, что напрягся.
-Для того, чтобы я смог озвучить тебе человеческое спасибо перед Богом в молитвах. Если выживу, буду помнить с благодарностью. Потому что такие вещи нельзя забывать. А если умру, то тоже скажу спасибо перед последним вздохом- потому что не дал умереть, как животному.
-Думаешь, мне нужна твоя благодарность перед твоим Богом?-скептический тон, но не злой, не агрессивный.
-Нужна. Потому что нет твоего Бога и моего. Бог один. Разве не это ваша религия говорит? «Нет Бога кроме Аллаха». Да ведь слово Аллах- это и есть Бог в переводе на все языки. Христиане, когда крестятся, тоже говорят Аллах, если их родной язык арабский.
- Да ты только забыл вторую часть этой фразы, Роман. «Нет Бога, кроме Аллаха, а Мухаммад-пророк его».
-Пусть и так, если слово пророка дошло до твоего сердца, то пусть так и будет.
Он выдохнул, посмотрел в сторону, анализируя мои слова. Я тоже молчал. После плотного приема пищи накрыла такая сильная усталость. Сейчас бы снова поспать. Сил бы тогда было еще больше.
-Адиль Саид,- вдруг разорвал он тишину,- меня зовут Адиль Саид.
-Очень приятно, Адиль Саид,- я Роман,- сказал я и протянул ему руку.
-Я знаю, как тебя зовут,- хохотнул он в ответ, наверное, решив, что я запамятовал.
-Ты знал имя твоего пленника. А сейчас я сказал тебе имя твоего приятеля.
Адиль призадумался, а потом снова улыбнулся своим золотым ртом.
Для меня до сих пор загадка, как так получилось, что мы стали проводить столько времени вместе. Нет, я продолжал оставаться пленником Адиля, продолжал жить на покрытом вшами матрасе в окружении других насекомых в недострое. Но большую часть дня, если Адиль не был занят своими контрабандно-бандитсткими делами, мы проводили вместе- за разговорами, игрой в шахматы и другими странными занятиями сомалийского пирата, которые я раньше толком и представить себе не мог.
Он действительно сильно отличался от других жителей этого проклятого места. Вообще, происходящее здесь во многом напоминало странную, искаженную форму игры в шахматы, или шатранга- как он на арабский манер называл эту игру, с гордостью отмечая, что ее происхождение не имеет никакого отношения к западному миру. Адиль был явно «королем» на этой шахматной доске, срели снующих тут и там и то и дело заходящих к нему с отчетами о выполненных поручениях же можно было разглядеть пешок, слонов, коней, ферзей… Не хватало только королевы, но о ней я больше не спрашивал. Такие темы мужчины должны начинать сами. Нельзя пытаться колупаться в сердце того, кто давно превратил его в камень.
А еще я открывал для себя много нового в их быте. То, что не изучишь ни в учебниках, ни в фильмах[1]. Так, например, тот странный пучок палок, который поставили перед нами на стол в тот день, когда мы впервые сели обедать, оказался ни чем иным, как местным аналогом зубных щеток. Мисвак- так называли их местные. Оказывается, существует не менее ста видов древесины, из которой можно изготовить это удивительно эффективное, действительно очищающее зубы, но, наверное, и сильно царапающее эмаль, приспособление. Адиль говорил, что самым лучшим был мисвак, изготовленный из дерева арак- горчичного дерева. Начинаешь жевать гибкую и мясистую, но твердую палку, чувствуя остро-терпкий, с нотками горчицы вкус, и она через какое-то время превращается в щетку, расщепляясь на волокна. Думаю, факт того, что во рту после нее было остро, говорил о том, что чудо-дерево оказывало и антибактериальное, дезинфицирующее свойство. Хорошая придумка, нечего сказать.
А вот второй неизменный элемент обихода сомалийцев был не столь хорошим, но не менее любимым. Кат. Значение этого слова докатилось и до наших, северных берегов, особенно среди любителей изменить свое сознание, то есть наркоманов. Я с первого дня нашего знакомства все никак не мог понять, почему Адиль то и дело сплевывал на землю слюну какого-то неприятного, болотно-зеленого цвета и словно бы что-то всё время поправлял за зубами языком. Думал, это у него проблема по стоматологии, которая здесь, в условиях антисанитарии, очевидно, является обычным делом. Всё оказалось более хитро. Кат- листья особого кустарника, которое имеет ярко выраженный наркотический эффект. Удивительно, но на нем, как оказалось, «сидят» целые страны в Азии и Африке. В отличие от других наркотиков, они жуют его постоянно круглый год, вгоняя свою нервную систему в режим автопилота- сначала это эйфория и прилив сил, а потом так любимая и желанная восточными людьми нега отрешенности, которая позволяет ко всему вокруг относиться опосредованно, словно со стороны. «Катоеды» все время сплевывают пережеванную массу, как только она отдает все свои наркотические свойства, как и слюну- ее выделяется много от постоянной работы челюстей.
-Попробуй, Роман, тебе понравится,- говорит мне Адиль, протягивая ветку листьев, напоминающих лавровый лист, только мясистых,- свежие, жирные. Они помогут забыть о том, где ты и вспомнить о любимой. В первый раз ощущения самые яркие. Больше таких не будет никогда. Мы потому и жуем его все время- хотим вернуться в тот первый день…
-Нет, спасибо, Адиль. Я и так о Ней помню. О Них… У меня скоро родится сын или дочь…
Он смотрит на меня внимательно, как-то глубоко и задумчиво. Мне действительно кажется, что он так и не отпустил ту, свою, с севера. Которая тоже увезла от него ребенка в утробе. Поэтому эта тема, думаю, так у него откликается.
-У меня есть много детей, офицер
