я уже и не надеялась увидеть, приехал и вот он здесь и так близко, только руку протяни. Но отчего-то Денис сейчас выглядит так, будто пять минут назад подрался.
Лицо в кровоподтеках, разбиты кулаки, уставшие-уставшие глаза. И смотрит на меня тоже устало, печально, но всё-таки нежно.
Я с огромным облегчением делаю шаг и забираюсь в машину. Тут же обхватываю его за шею, утыкаюсь носом в грудь и не могу произнести ни единого слова. Голова словно опустела.
– Ты здесь, – выдыхаю, наконец.
– Прости, что я так долго, – произносит он после невыносимо долгой паузы.
Беру в ладони его лицо и смотрю на него, словно впервые вижу. Глаза цвета ясного неба полны тревоги. Волевое лицо, упрямый подбородок. Даже с подбитым глазом и рассечённой бровью, бесконечно уставший, он всё равно красив.
И в этот момент внутри меня начинает что-то плавиться, потому что закоротило. Даже не описать.
Я знаю, что сейчас смело могу рассказать о своей беде и он мне поможет. Не отвернётся, не бросит одну справляться с трудностью. Не похлопает по плечу и не уедет со словами: «Ангелина, ты сама со всем справишься».
– У меня мама в больнице… – разлепив губы, говорю ему. – Отец недавно позвонил и…
– Я знаю, Ангел, – прерывает он мои попытки рассказать о случившемся. – Поэтому стоит поспешить. Шведу удалось выбить для нас воздушный коридор. Самолёт вылетит меньше через два часа.
Он тут же срывается с места и несётся так, будто за нами погоня.
Я в полном недоумении.
Как узнал? Когда? До него ведь не дозвониться! А если дозвониться, то почему он со мной не общался?!
Забрасываю его этими вопросами, потому как в недоумении.
– Ангел, у меня есть и другие номера. Одноразовые. Но я не мог тебе не звонить, не писать, чтобы не подвергать опасности. Пожалуйста, Ангел, не сейчас, я потом тебе всё расскажу.
– Хорошо, а как ты узнал о моей маме? – хмурюсь я.
Он негромко смеётся.
– Любовь моя, ты так ничего и не поняла, – произносит он мягко. При этом за рулём он жёсткий, уверенный и сильный. – Как только я принял решение, что ты – моя, то узнал абсолютно всё о тебе и твоей семье. Я в курсе, что твоя матушка страдает сердечным заболеванием. Как только она оказалась в реанимации, люди, что присматривают за твоими родителями, доложили о случившемся Шведу. До меня они бы тоже не дозвонились. Швед сообщил мне. Я бросил всё к чёрту и отправился к тебе.
– Но… – всё ещё хмурюсь я. – Отец позвонил мне совсем недавно… Как ты мог так быстро узнать и приехать?
Если только он никуда и не уезжал?
Он тяжело вздыхает и не менее тяжело говорит:
– Ангел, твоя матушка попала в больницу три дня назад. Приступ случился вчера ночью. Видимо, отец не хотел тебя тревожить. Думал, что обойдётся.
Как же это похоже на отца.
Я вся внутренне вздрагиваю, сердце до боли сжимается, а с губ невольно слетает скорбный стон-всхлип.
Боже… Мамочка моя.
Денис берёт мою руку, сжимает, даря уверенность, целует и говорит:
– Всё будет хорошо. С нами летит самый лучший кардиолог. Она поправится, Ангел. Верь мне.
Знаете что? И я верю ему.
Всем сердцем верю.
* * *
В VIP-зоне аэропорта я впервые. Но смотреть, сравнивать и размышлять по этому поводу нет никакого желания.
Захожу в туалет и даю себе немного времени, чтобы выдохнуть. Только сейчас, очнувшись от первого потрясения, я начинаю понимать: Денис сделает всё возможное и невозможное, чтобы помочь моей матери.
У меня словно гора с плеч сходит от этой мысли. Всё-таки это прекрасно, когда у тебя есть кто-то, кто может разделить твои трудности, переживания и боль пополам. Действительно прекрасно. Знать, что я не одна и мне есть, на кого опереться, неожиданно становится для меня открытием.
Всё-таки до этого момента я не верила в Дениса настолько сильно, не думала, что он может открыться со стороны надёжности и крепости, когда нужна помощь не лично мне, а моей семье.
Бросаю взгляд на своё отражение в зеркале, печально вздыхаю. «Красавица», что смотрит на меня, выглядит потеряно. Включаю воду и смываю с лица потёки туши. Но из глаз снова текут слёзы.
Умываюсь я долго, но поплакав, мне становится легче. Внутри жёсткий кулак страха немного ослабляет свою хватку.
Затем звоню отцу и сообщаю ему, что скоро прилечу. И не одна. Коротко рассказываю ему о Денисе и докторе, что прибудет вместе с нами, и в ответ слышу отцовский вздох облегчения:
– Значит, это правда. Я сначала не поверил, когда наш врач сообщил, что летит доктор из немецкой клиники. Ох, дочка, спасибо твоему парню… Я буду рад с ним познакомиться.
Заканчиваю разговор с папой и выхожу в зал ожидания.
Денис вручает мне чашку моего любимого РАФа, как только я возвращаюсь в зал. Садится рядом со мной и бросает взгляд на мужчину напротив.
Незнакомый мне мужчина сидит напротив нас – невысокий, худой, но жилистый. Абсолютно седой. Волосы короткие и модно уложены. Ему идёт.
Очки в сильной оправе поблёскивают линзами с покрытием от ультрафиолета. Взгляд за очками цепкий, умный, расчётливый. И холодный.
Одет незнакомец просто, но со вкусом и определённо дорого. Жилистое запястье обтягивают смарт часы. Сами руки ухоженные, холёные. Пальцы – длинные, но крепкие и сильные.
Мужчина в упор смотрит на меня, словно ожидает чего-то.
Перевожу вопросительный взгляд на Дениса.
Это тот самый кардиолог, что летит с нами?
– Ангел, познакомься, это доктор Виктор Фридрих Гюнтер. Самый лучший кардиолог, который удачно оказался в столице и согласился помочь, – поясняет мне Денис.
«Согласился помочь», я так понимаю, за очень солидное вознаграждение. Но меня это сейчас не волнует. Я готова даже Дьявола во плоти узреть и продать ему душу, чтобы спасти свою роднулечку.
Денис тут же на чистейшем английском представляет меня немцу.
– Виктор, это моя невеста – Ангелина Геннадьевна.
– Здравствуйте, герр* Гюнтер – приветствую мужчину на немецком, а не на английском, и протягиваю ему руку для пожатия. – Я бесконечно вам благодарна, что вы решили потратить своё драгоценное время на помощь моей семье. Спасибо.
Доктор улыбается одними уголками губ, мягко пожимает протянутую руку и говорит:
– Пока не за что, фройляйн** Ангелина. Я уже связался с лечащим врачом вашей матери, получил все данные, её историю болезни и могу с уверенностью сказать, что в силах оказать помощь. Ваша мать будет жить долго и качество её жизни, уверяю вас, улучшится.
Господи, неужели, правда?
– В
