Была ли то посмертная месть? Или же нескромность со стороны какого-либо корреспондента Бисмарка?
Вторая заметка привлекла особое внимание общества, возбудив его странным образом.
Она была составлена так:
«Санте-отель», камера № 14 2-го отделения.
Господин директор «Гран Журналя»,
в номере за минувший вторник вы опубликовали заметку, составленную на основе нескольких слов, оброненных мною накануне вечером во время лекции, которую я проводил в Санте относительно иностранной политики. Заметка эта, в основном правдивая, требует, однако, небольшого уточнения. Письма действительно существуют, и никто не может оспорить их исключительную важность, поскольку вот уже десять лет они являются предметом непрекращающихся поисков со стороны заинтересованного правительства. Но никто не знает, где эти письма, и никто не знает ни единого слова из того, что они содержат…
Общественность, уверен, не рассердится на меня за то, что я заставляю ее ждать, прежде чем удовлетворить ее законное любопытство. Кроме того, что у меня нет на руках всех элементов, необходимых для поиска истины, теперешние мои занятия не позволяют мне, как я хотел бы, посвятить этому делу необходимое время.
Все, что я могу сказать в настоящий момент, это что письма были доверены умирающим одному из его верных друзей и что этому другу впоследствии довелось претерпеть тяжелые последствия его преданности – столкнуться со слежкой и обысками.
Я отдал приказ двум лучшим агентам моей тайной полиции снова взять этот след с самого начала и не сомневаюсь, что дня через два я буду в состоянии прояснить эту захватывающую тайну.
Арсен Люпен
Таким образом, дело вел не кто иной, как Арсен Люпен! Это он из недр своей тюрьмы выводил на сцену комедию или трагедию, обещанную в первой заметке. Вот это приключение! Все возликовали. С таким артистом, как Люпен, спектакль наверняка будет яркий и захватывающий.
Через три дня в «Гран Журналь» читали:
Мне сообщили имя преданного друга, на которого я намекал. Речь идет о великом герцоге Германе III, правившем (хотя и лишенном владения) государе великого герцогства Дё-Пон-Вельденц и доверенном лице Бисмарка, безусловной дружбой которого он располагал.
В его доме был проведен обыск графом де В… в сопровождении двенадцати человек. Результат этого обыска был отрицательный, но тем не менее подтвердилось то обстоятельство, что великий герцог обладал теми бумагами.
Где он их спрятал? На этот вопрос, вероятно, ни у кого в мире пока что нет ответа.
Я прошу двадцать четыре часа, чтобы найти его.
Арсен Люпен
И в самом деле, через двадцать четыре часа обещанная заметка появилась:
Знаменитые письма спрятаны в феодальном замке Вельденца, главного города великого герцогства Дё-Пон, в замке, частично разрушенном в XIX веке.
В каком точно месте? И что в действительности представляют собой эти письма? Таковы две проблемы, разгадкой которых я занят и решение которых я предоставлю через четыре дня.
Арсен Люпен
В означенный день «Гран Журналь» вырывали друг у друга. Ко всеобщему разочарованию, обещанных сведений там не оказалось. На следующий день – то же молчание, как и еще через день.
Что же случилось?
Об этом узнали благодаря утечке в префектуре полиции. Директора тюрьмы Санте, похоже, предупредили, что Люпен связывается со своими сообщниками благодаря пакетам с конвертами, которые он изготавливает. Обнаружить ничего не смогли, но на всякий случай запретили несносному заключенному любую работу.
На что несносный заключенный ответил:
– Раз мне нечего больше делать, я займусь своим процессом. Пусть предупредят моего адвоката, председателя коллегии Кембеля.
Это было правдой. Люпен, который до тех пор отказывался от любых разговоров с мэтром Кембелем, согласился принять его и подготовить свою защиту.
II
На следующий же день мэтр Кембель, обрадовавшись, пригласил Люпена в приемную адвокатов.
Мэтр был пожилой мужчина, носивший очки, увеличительные стекла которых делали его глаза огромными. Он положил на стол шляпу, раскрыл свою папку и сразу же принялся задавать вопросы, которые тщательно подготовил.
Люпен с величайшей любезностью отвечал на них, вдаваясь в нескончаемые подробности, которые мэтр Кембель тотчас записывал на карточки, приколотые одна поверх другой.
– Так, значит, – повторял адвокат, склонив голову над бумагами, – вы говорите, что в ту пору…
– Я говорю, что в ту пору…
Незаметно, едва ощутимым и вполне естественным движением Люпен облокотился на стол. Опустив руку, он мало-помалу протиснул ее под шляпу мэтра Кембеля, сунул палец внутрь и вытащил одну из тех сложенных в длину бумажных лент, которые вставляют между кожей и подкладкой, когда шляпа слишком велика.
Он расправил бумагу. Это было послание Дудвиля, написанное при помощи условных знаков.
Я нанят камердинером к мэтру Кембелю. Вы безбоязненно можете отвечать мне тем же путем.
Это Л… М…, убийца, разоблачил трюк с конвертами. К счастью, вы предвидели удар!
Дальше следовал подробный отчет обо всех событиях и комментарии, вызванные сообщениями Люпена.
Люпен вынул из кармана такую же точно ленту со своими инструкциями, осторожно вставил ее вместо той, другой, и убрал руку. Дело было сделано.
И переписка Люпена с «Гран Журналь» возобновилась незамедлительно.
Я извиняюсь перед общественностью за то, что не выполнил своего обещания. Почтовая служба в «Санте-отеле» плачевна.
Впрочем, финал близок. У меня на руках все документы, устанавливающие истину на неоспоримой основе. Я подожду оглашать их. Тем не менее знайте: среди писем есть адресованные канцлеру тем, кто провозглашал тогда себя его учеником и почитателем и кому через несколько лет суждено было избавиться от этого обременительного опекуна и править самому.
Достаточно ли ясно я выразился?
И на следующий день:
Письма эти были написаны во время болезни последнего императора. Довольно ли этого, чтобы обозначить всю их важность?
Четыре дня молчания, и появилась последняя, незабываемая заметка:
Мое расследование закончено. Теперь я знаю все. Поразмыслив хорошенько, я разгадал секрет тайника. Мои друзья отправятся в Вельденц и, несмотря на все препятствия, проникнут в замок путем, который я им укажу.
После этого газеты опубликуют точные копии этих писем, содержание которых я уже знаю, но хочу полностью воспроизвести их текст.
Публикация писем – достоверная и неотвратимая – состоится ровно через две недели, день в день, 22 августа.
До тех пор я замолкаю… и жду.
Связь с «Гран Журналь» действительно была прекращена, но Люпен не прекратил переписываться со своими друзьями «через шляпу», как они выражались. Это было до
