девушки не было бы направлено сразу во все стороны, а сосредоточено только на учебе, то и результат мог быть совершенно другим.
Сама по себе такая ситуация никакой неприязни у Мунита не вызывала. Дух соперничества между ними с его точки зрения наоборот мог сблизить их, а не разделить. Но к счастью или нет, никакой дружбы не получилось. Строго говоря, они никогда и не начинали личного общения. В младших классах он сам стеснялся любого взаимодействия со всеми, кто стоял выше него на сословной лестнице. Да и к тому же у Каисы был свой круг друзей аристократов, которые хоть и не выказывали неприязни в его сторону, но и подпускать его к себе не спешили. Так получалось из-за того, что в школах дети еще обращали внимание на положение друг друга в обществе. В них, в отличие от академий, обучались все желающие. Только если потенциальные маги это делали на обязательной основе и бесплатно, то все остальные платно и по желанию. Из-за этого в школах простолюдинов была едва ли треть, а остальные места занимали дворяне и дети богачей. В Академии же простолюдины составляли около восьмидесяти процентов обучающихся. И если здесь уже было не принято группироваться по сословному положению, то в школах происходило именно так.
Опять же, ограничься их знакомство только этим, то он о Каисе не имел бы совершенно никакого мнения. Ну подумаешь она или ее друзья не хотят с ним общаться. Возможно, это было слегка обидно, но ничего критичного, и маг уж точно не стал бы при друзьях так плохо о ней отзываться. Но в старших классах его мнение поменялось. Он понял, что у девушки вообще нет не то, что друзей или подруг, даже приятелей. Ее окружали исключительно подхалимы и подлизы, причем ввиду их малого возраста, а значит и отсутствия профессионализма, это самое подхалимство было видно издалека. Раз уж это увидел не искушенный в таких делах простолюдин, то и она не могла не видеть. Собственно, как раз по отношению к своей импровизированной свите она и проявляла вышеупомянутые отрицательные качества своего характера. Точнее, не ко всей свите, а к отдельным ее представителям. Опираясь на слухи, Мунит предположил, что аристократам своего уровня она дорогу старалась не переходить, даже если те вели себя куда хуже своих менее благородных приятелей. Такое лицемерие не вызывало у других учеников и учениц желания общаться с девушкой, и та оставалась наедине с льстецами до самого выпуска. Раз вокруг нее не было ни одного хорошего человека, то легко можно сделать вывод и о ней самой.
- Нет, из нас троих у меня наоборот шансы наименьшие. – Ответил Вильям, до того не принимавший участие в беседе. Он считался лучшим студентом курса и не видел смысла обсуждать экзамен, который сам полчаса назад сдал с отличаем. Единственными его конкурентами были две уже упомянутые девушки и Мунит. – Вы просто не разбираетесь в нынешней политической ситуации. Это долгая история, но если вкратце, то наши семьи из совершенно разных коалиций, и не враждуют исключительно из-за того, что мой род значительно менее влиятелен и богат, чем её. Среди вообще всех магов, Каиса судя по всему, хоть и не из самого знатного дома, но точно из самого влиятельного. Так что как раз у тебя, Мунит, шансы наилучшие. Уриэль слишком плох в учебе, чтобы заинтересовать птицу такого полёта. А мне придется отказаться от своей фамилии, что невозможно по очевидным причинам.
- Чего это я сразу плох? Плох тот, кто в конце рейтингов, а я золотая середина!
- Иди уже, "Середина", там твоя очередь подошла. – Усмехнулся Вильям.
- Тогда пожелайте мне удачи, что ли. – Уриэль отлип от стены, которая до этого стоически удерживала в вертикальном положении его дрожащую от волнения фигуру, даря необходимое чувство спокойствия. Еще больше спокойствия он мог получить в углу, так как количество точек опоры возрастало в таком случае, но к несчастью углов поблизости не было. На подгибающихся ногах маг направился к кабинету.
- Удачи там!
- Держись, друг! Если не помнишь, старайся импровизировать, может повезет.
- Спасибо, так и сделаю. – Уриэль открыл дверь и шагнул навстречу неизвестности.
Город Ур
Играть со смертью привычное дело для каждого практикующего мага. Опасности поджидали заклинателя при каждом магическом действии и не только. Создание любых чар сопровождалось риском фатальной ошибки. Не говоря уже об экспериментах, когда заклинание не проверено сотнями лет испытаний. К этому со временем привыкал каждый волшебник. Но такая смелость не часто выходила за рамки колдовства. То есть колдуны раз за разом берущие на себя риски создания заклинаний, редко действовали так в своей обыденной, социальной или политической жизни. Этот неочевидный факт в основном являлся причиной отсутствия каких бы то ни было магических революций и восстаний. Да и зачем колдунам рисковать, если все и так постепенно стекалось к ним в руки. Тысячу лет назад у них не было ни малейшей автономии. Сейчас же во всем мире им не было равных противников. Нет, конечно, существует много проблем, на которые невозможно замахнуться, начиная от научных задач и заканчивая враждебными трансцендентными сущностями. Например, высшие боги, демоны, элементали и прочие существа такого порядка, один на один превосходили любого мага. Но, во-первых, они были достаточно пассивны и вопреки представлениям простых людей почти ничем не занимались, по крайней мере, согласно текущей информации. А, во-вторых, здесь нужно смотреть не на статичную картину того, что маги могут, а чего не могут, а на процесс их самосовершенствования. Десять тысяч лет назад колдуна побеждал простой человек, тысячу лет назад от десятка до сотни людей могли совладать с волшебником. Сейчас это было невозможно ни в каком варианте. Пятьсот лет назад тридцать магов еле-еле могли побеждать низших демонов. Сорок пять лет назад сорока лучших магов из двух стран хватило для убийства одного из сильнейших богов. И это при том, что сам ритуал был провальным – среди участников один или несколько, достоверно не известно, оказались предателями, попытавшимися извратить заклинание. Так что все маги героически погибли, но все-таки достигли цели.
Видя такую динамику, никто и не стремился заниматься чем-то кроме магии. Эта тактика поставила колдунов туда, где они были сейчас, и не что не мешало в будущем им добиться еще большего. Так думало множество волшебников, среди которых был и Красс. Его полностью устраивала стабильность положения современных заклинателей. В
