ты ко мне сам до этого дня. Но, раз уж так сложилось, значит… — улыбнулась, вдруг, и тут же прихлопнула рукой отдавшуюся болью губу. — Значит, это — судьба. Но, отпущу лишь, когда мы выберемся с этого проклятого тракта. Ты меня понял?
— «Я тебя понял. Я буду вас… сопровождать».
— В отдалении, иначе… — скосившись на лежащую в траве подругу, мотнула я головой. — В общем, ты меня понял. А сейчас, уходи и жди нас в лесу у дороги, — бер, не издав ни звука, развернулся и через мгновение исчез в темени ночи, а вот я, напротив, не удержалась. — Что?.. Ну и чего вы остолбенели? Да, это мое «наследство» от волхва — третий его слуга. И вообще… Стах…
— Да-а, — только сейчас смог оторвать свой взгляд от пустой створки ворот мужчина.
— Что мне делать? Что нам с Любоней делать? Вещи собирать? Или после увиденного ты решил, что я больше не нуждаюсь в вашей защите?
— Евсения, что значат твои слова: «Кем бы ты ни был на самом деле»?
— То, Стахос, что у этого зверя сияние гораздо меньше его самого, а это может означать лишь одно…
— То, что он перевертыш? Оборотень? — сузил глаза мужчина.
— Вполне возможно. Но, уж точно, звериная сущность, не его истинная… Так мне собирать вещи или…
— Любимая, — наконец, отмер мужчина, — И как можно быстрее. Кстати, Любоня приходит в себя. А все остальное — уже по дороге…
Мы скакали всю ночь. Да, на этот раз, мы уж точно скакали. И я, с примолкшим Тишком в закрытой наглухо сумке. И моя дорогая подруга, с момента своего возвращения в явь «разродившаяся» лишь несколькими словами («Где он?» и «Котелок не забыли?»). А когда густые кроны раскрасило румянцем солнце, впереди, меж деревьев, наконец, показался просвет.
— Всё, — первым перевел своего Перца на шаг Хран. — Дальше — лишь поля вплоть до самой Силежи, но через нее моста давно нет. Есть переправа, но, опять же — не для нас.
— Понятно, — в ответ нахмурился Стах. — Время безвозвратно упущено.
— Время просто вносит свои коррективы, — устало усмехнулся ему в ответ «наставник». — И, исходя из нашей действительности, они могут быть только одни — то, чего мы изначально пытались избежать, сейчас становится оптимальным для нас вариантом, — глубокомысленно изрек он, оглядываясь по сторонам. Ага. Не забыл, значит о нашем «сопровождающем».
— Хран, я не знаю, что такое «оптимальный», но, думаю, ты имеешь в виду то, что нам стоит вернуться «к людям»? — сморщившись, потрогала я свою нижнюю губу.
— Да, дочка. Точно так я и предлагаю сделать. Сейчас, примерно в миле отсюда, если верить моей карте, будет поворот к деревне Садки. А от нее, на север вдоль реки, миль через тридцать — небольшой городок, Клитня. Он стоит в аккурат между двумя трактами, ведущими на запад — нашим и новым.
— Ну да. По всей видимости, там и мост через Силежу есть. В крайнем случае, можно будет и о «личной» переправе договориться, — покачал головой Стахос и глянул на меня. — Тогда сейчас объезжаем стороной деревню, находим подходящее для отдыха место и…
— Я поняла. Хорошо… Любонь, ну что, посмотрим страну нашу, Ладмению?
А то на лес мы с тобой еще с детства налюбоваться успели.
— Ага, — порадовала нас подруга очередным своим словом, а потом еще пуще «расщедрилась». — Евся… А где он то?
— Пока с нами, Любоня. Пока с нами. Но, близко не подойдет…
Деревня Садки, благоразумно оставленная нами слева, вдоль жидкого подлеска, только еще просыпалась. Аккуратные, натыканные на пологом бугре домики, с зелеными заплатами огородов и садами, между листвой которых из летних кухонь уходили в безветренное небо дымки, показалась мне «раем на земле». Хотя, что это такое, я знала, опять же, из книжек. Но, так и подумала тогда, вывернув на эту разноцветную лепоту голову:
— Рай…
— Что? — удивленно переспросил Стах, едущий сбоку. — Хотя, после… Евсения, я пойду к нему с тобой. И это не обсуждается, — неожиданно резко сменил он тему.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Ага… А мне лень сейчас с тобой спорить. Но, про твои оскорбления я не забыла. Так и знай.
— Это были не оскорбления, а констатация факта, — тоже без особого энтузиазма, огрызнулся в ответ Стах.
— А вот словами непонятными разговаривать вообще…
— Кстати, о непонятных словах… — встрял в нашу «неспешную» беседу Хран. — Любоня, а что такое, «умет фарежный»? — ну конечно, и кто б сомневался, что именно его этот загадочный «оборот» так взволнует. Однако, подруга моя, вдруг, густо покраснела:
— А что? А я что?.. Когда это я такое сказала? — но, ей на выручку открыл пасть еще один наш «молчальник», проблеяв прямо из сумки:
— Не «фарежный», а «фаряжный». И это то, что оставляют после себя на дороге кони… ну, и лошади тоже.
— Кх-хе, — крякнул Хран, с уважением глядя на потупившуюся скромницу. — Надо будет запомнить, — да я, в общем-то, и в этом не сомневалась.
Вскоре место нашей очередной стоянки было определено — окруженный с трех сторон низким ельником клочок высокой травы, разбавленной мелкими лесными цветами. К тому ж, со старым кострищем по центру. Я тут же, с большой радостью, сползла со своей уставшей лошади, а вот что в этот самый момент подумала Кора, даже пересказать бы постыдилась. Лишь одарила ее пристальным взглядом… и сделала выводы. А потом мы со Стахом, не теряя времени, направились в лес. Странно, но, возвращалась я под охранительную тень родной дриадской стихии, без прежнего большого желания… Ну и дела…
— Он к нам придет или его искать? — вполголоса поинтересовался мужчина, на ходу поправляя свой меч. Но, я и сама, уже через несколько ярдов, остановилась, разглядев движущуюся навстречу, бурую тушу:
— Он… пришел. Теперь просто стой рядом и молчи. Я все скажу сама.
— То же, что и на капище? — тут же не сдержался Стах.
— Ага. А я по-другому и не умею.
Медведь же, явно торопился. И лишь бросив на нас по очереди внимательный взгляд, начал диалог:
— «Ты пришла сдержать свое обещание или…»
— Да, — тоже с поспешностью, кивнула я. — Но, для начала, мне нужно знать твое имя… Настоящее имя. Как мне к тебе обращаться?
Зверь на мгновение замер, а потом, вдруг, громко фыркнул:
— «Ты права… Обращайся ко мне «Донатис». Так меня звали когда-то»
— Хорошо… Донатис, я избавляю тебя от прежней службы и отпускаю на свободу, которой ты волен распоряжаться, как велит тебе твое сердце… У меня все… Я что-то не так сказа… Жизнь моя, пожухлый лист! — и в следующий миг уже усиленно терла
