Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
вперед был ясным. Все, что от меня требовалось, – это сделать первый шаг.
Я перевернул телефон экраном вниз и поднял глаза на людей, которые доверяли мне, заботились обо мне и которые составляли живое тело Христа.
– Я потратил неделю на написание проповеди об этом отрывке. А потом, проснувшись этим утром, я решил выбросить ее в мусорное ведро. – Я сделал паузу. – Ну, образно говоря. Поскольку она записана на моем телефоне, и даже я не настолько святой, чтобы отказаться от своего «айфона».
Люди засмеялись, и их смех придал мне смелости.
– Этот отрывок использовался многими священнослужителями как основа для порицания, последнего слова Иисуса о том, что мы должны отказаться от всех без исключения искушений, чтобы не потерять свой шанс на спасение. И моя старая проповедь была недалека от этой идеи. Это самоотречение и постоянное избегание искушений и есть путь к Небесам, наш путь к маленьким и узким вратам. – Я взглянул вниз, на руки, лежащие на лектории, на лекционарий передо мной. – Но затем я понял, что опасность этой проповеди в том, что сегодня вы можете выйти из этой церкви с образом Бога, такого же маленького и ограниченного, как те врата. Я понял, что вы можете выйти отсюда, веря – по-настоящему, искренне веря, – что если однажды потерпите неудачу, оступитесь и поведете себя неправильно, как небезупречный человек, коим каждый из вас и является, то Господь отречется от вас.
Прихожане хранили молчание. Я выходил за пределы привычной католической территории, и они это понимали, но я не боялся. На самом деле я чувствовал себя более умиротворенным, чем когда-либо, произнося проповедь.
– Иисус из «Евангелия от Марка» – странный Бог. Он немногословен, загадочен, непостижим. Его учения суровы и безжалостно-требовательны. Он говорит о вещах, которые мы могли бы принять за чудо, либо безумие – разговоры на неведомых языках, приручение змей, вкушение ядов. И все же он тот же самый Бог, с которым мы встречаемся в двадцать второй главе «Евангелия от Матфея», который говорит нам, что заповеди любви – единственные правила, которые мы должны соблюдать: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоею и всем разумением твоим и возлюби ближнего твоего, как самого себя». Так какой же Иисус прав? Каким правилам нам следует следовать, когда мы сталкиваемся с вызовом и переменами? Должны ли мы сосредоточиться на искоренении всего зла или же на пестовании любви?
Я вышел из-за лектория, не в состоянии стоять на месте во время своей речи, пока обдумывал то, что хотел сказать.
– Думаю, ответ заключается в том, что мы следуем призыву Марка жить праведно, но с небольшой оговоркой: мы должны переоценить праведность для самих себя. Что такое праведная жизнь? Это жизнь, в которой вы любите Бога и любите ближнего своего. Иисус объясняет нам, как любить, в «Евангелии от Иоанна»: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». И Иисус показал нам эту любовь, когда отдал свою собственную жизнь. За нас. Его друзей.
Я поднял глаза и встретился с Поппи взглядом, не в состоянии сдержать легкую улыбку, тронувшую мои губы. Поппи была такой красивой, даже сейчас, когда морщила лоб и кусала губу, выглядя обеспокоенной.
– Бог намного больше, чем наши грехи. Бог хочет, чтобы вы были такими, какие вы есть: оступающиеся, совершающие грехи, запутавшиеся. Все, чего Он просит от нас, – это любви: любви к Нему, любви к другим и любви к самим себе. Он просит нас пожертвовать свои жизни – не для того, чтобы жить как отшельники, лишенные каких-либо удовольствий или радостей, а отдать Ему наши жизни, чтобы Он мог умножить нашу радость и умножить нашу любовь.
Я взирал на их приподнятые кверху лица, читая на них выражения, которые варьировались от задумчивых и вдохновенных до откровенно сомневающихся.
Это было нормально – я хотел сделать эту проповедь примером для них. Сегодня днем я собирался позвонить епископу Бове и пожертвовать свою собственную жизнь. Собирался отречься от своего сана. А затем найти Поппи и сделать ей предложение стать моей женой.
Я хотел прожить свою жизнь в любви, точно так, как было задумано Богом.
– Нам, католикам, это дастся нелегко. В некотором смысле проще сосредоточиться на грехе и чувстве вины, чем думать о любви и прощении, особенно о любви и прощении к самому себе. Но это то, что нам было обещано, и я, со своей стороны, не отрекусь от Божьего обещания полноценной, наполненной любовью жизни. А как поступите вы?
Я вернулся обратно к лекторию и облегченно выдохнул.
Я сказал то, что мне нужно было сказать.
А теперь пришло время положить свои душу и тело.
XXII
Я не смог найти Поппи после мессы, но не расстроился. Мне хотелось сразу же позвонить епископу, пока разум и дух были уверены. Я хотел двигаться вперед, познать эту новую жизнь и начать прямо сейчас, черт возьми.
Только набирая номер епископа Бове, я в полной мере осознал реальность своих действий.
Я оставлял своих прихожан в затруднительном положении – им понадобятся приходящие священники, пока не найдут нового пастыря для церкви Святой Маргариты. Хуже того, я повторял судьбу своего предшественника. Да, я покидал церковь, чтобы жениться, а не потому что меня арестовывали, но все же. Смогли бы мои прихожане почувствовать разницу?
Больше никакой работы в комиссиях и на съездах, никакой борьбы за чистоту среди духовенства, никакой работы во имя и от имени Лиззи, никаких встреч молодежных и мужских групп, никаких блинных завтраков.
Был ли я действительно готов отказаться от всего этого ради жизни с Поппи?
Впервые ответ был однозначным: «да». Потому что на самом деле я не собирался отказываться от всего этого. Я нашел бы возможность служить в качестве мирянина, выполнял бы Божью работу другими способами и в других местах.
Епископ Бове не ответил, было еще достаточно рано, и он, возможно, был занят своей паствой после мессы. В глубине души я знал, что должен подождать и поговорить с ним лично, а не оставлять голосовое сообщение, но я не мог ждать, не мог даже думать об ожидании. Хотя понимал, что голосового сообщения недостаточно и мне придется пережить множество личных бесед, я все равно хотел запустить этот процесс, прежде, чем отправиться к Поппи. Я хотел прийти к ней свободным мужчиной, способным предложить ей свое сердце всецело и безоговорочно.
Услышав сигнал голосовой почты, я начал говорить. Я старался быть кратким и говорить по существу, потому что невозможно объяснить все доходчиво, не затрагивая моих грехов и нарушенных обетов, чего я действительно предпочел бы не делать, по крайней мере, посредством голосовой почты.
Закончив свое тридцатисекундное заявление об отставке, я повесил трубку и с минуту смотрел на стену в спальне.
Я сделал это. Это на самом деле происходило. Моя карьера пастыря закончилась.
* * *
У меня не было кольца и я не мог поехать и купить его на свою зарплату, но я отправился в сад возле дома священника, чтобы нарвать букет анемонов с белоснежными лепестками и черными, как смоль, серединками, связал стебли нитью, взятой из комнаты воскресной школы. Цветы были изящными, но не пафосными, совсем как она. Я смотрел на них всю дорогу, пока шел через парк к ее дому, и мое сердце едва не выскакивало из груди.
Что я собирался сказать? Как я собирался это сказать? Стоило ли мне опуститься на одно колено или такое делают только в фильмах? Стоило ли мне подождать, пока не смогу купить кольцо? Или подождать, пока на горизонте не замаячит хоть какая-то возможность заработка?
Я знал, что Поппи любит меня, что она хочет совместного будущего со мной, но что, если я слишком тороплюсь? Что, если вместо восторженного «да» я услышу «нет»? Или еще хуже – «я не знаю»?
Я сделал глубокий вдох. Несомненно, с этим сталкивались все мужчины, когда готовились сделать предложение. Просто я никогда не думал, что когда-нибудь соберусь жениться, по крайней мере, не в течение последних шести
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
