почти сразу попал в ближний бой, выбил глаз одному спецназовцу, с хрустом сломал гортань второму. Боец, спускавшийся с потолка, прошил Фаню автоматной очередью в спину и опустился на пол. Саврас перекатился ему под ноги, подсек, выпустил пустой пистолет и вдавил большие пальцы прямо в глазницы. Чтобы спасти сослуживца от вечной слепоты, спецназовцу, вошедшему в дверь, пришлось стрелять на поражение. Пуля вошла Саврасу в затылок и вышла через лоб, расколов его. Мертвые Фаня и Саврас лежали на полу посреди раскуроченной бухгалтерии, превратившись в предметы, которые были тут совершенно лишними. Скоро их запаковали в черные мешки из плотного полиэтилена, закинули на носилки и буднично унесли прочь.
Глава 8. Развязка. Гагра
Я свернул с дороги и подъехал к замку. Возле замка собрались журналисты и толпа зевак-туристов. В телефоне одного из зевак я увидел орущего Савраса. Даже ведь не знает, кто такая Анджела Дэвис, насмотрелся «Брата-2», идиот. Я стоял и наблюдал, как спецназ готовится к штурму. Я был в антрацитовом шлеме. Я думал, что мне делать. Выбор был до безобразия штыковым: ехать дальше или умереть вместе с друзьями. Накатывала апатия и усталость. Могила вдруг показалась мне мягкой кроватью, с которой никогда не придется вставать. Я мог войти в транс и ударить с тыла. Мы бы не победили, но… Можно ли на этой проклятой Земле хоть когда-нибудь хоть где-нибудь победить? Какие, в сущности, пустые размышления, блевать хочется оттого, что все именно так и не будет иначе. Я почти решился на атаку. Повернул голову вправо. Метрах в десяти от себя я увидел Ангела. В ее небольшом рюкзаке угадывались очертания урны. Она нашла Савраса в группе «Подслушано Адлер», где искала информацию обо мне. Пока она ехала на юг, Ангела обуяли сомнения в Тысячелетнем царстве Христа. А еще она скучала, как скучает любая нормальная женщина по своему любимому мужчине. Она заплатила таксисту моими деньгами и могла развеять прах еще вчера. Ну, или могла попытаться. Мне кажется, она этого не сделала, потому что боялась не того, что может произойти, а того, что не произойдет ничего. Все мы этого боялись, боялись тщетности. А еще ей казалось, что я почему-то могу исчезнуть. Будто мне нет места в Тысячелетнем царстве. Я увидел Ангела и подошел к ней, не снимая шлема. Нежно, но крепко взял за руку, потянул за собой. Ангел вздрогнула, посмотрела на меня с ужасом, дернулась и попыталась вырваться, но я держал ее цепко. Мы оказались лицом к лицу, то есть лицом к антрацитовому пластику шлема. Ангел вгляделась, будто могла видеть насквозь. А может, и могла. А может, она узнала запах, плечи, фигуру, посадку головы – то, чего не спрятать. Она едва улыбнулась и пошла со мной. Мы сели на мотоцикл. Начался штурм. Я дал по газам.
Долго ли, коротко, но мы без приключений доехали до адлеровского пляжа, что неподалеку от границы с Абхазией. Ну, не совсем без приключений, на серпантине чуть не разбились два раза, но это мелочь.
Я заглушил двигатель, слез с мотоцикла, снял треклятый шлем и посмотрел на Ангела. В голове было стерильно, как в морге.
Я: Прах с тобой?
Ангел: Олег!
Ангел бросилась мне на шею и стала нацеловывать лицо. А я стоял, как пермский деревянный бог, и с трудом заставил себя ее обнять. Реально – заставил. Приказал себе – обними ее! И обнял.
Вдруг на пляж заехали, нет, залетели четыре «шевроле-эскалейд». На переднем сиденье одной из машин сидел избитый Халк Хоган из бара. Из машин повыпрыгивали бойцы с калашами и в балаклавах. Нас моментально окружили.
Я: Похороните хоть?
Ответил, видимо, старший. У него под балаклавой угадывались усы.
Старший: На безымянном.
Я взял Ангела за руку и закрыл глаза. Зазвонил телефон. Я открыл глаза. Старший вытащил из кармана телефон.
Старший: Алло? …Как – умер? На Валдае?
…На Алтае? …Точно умер, а то как в тот раз… А с этими что? …А с прахом? Ебись оно все конем, понял. Отбой.
Старший сбросил вызов и сунул телефон в карман.
Старший: Уходим!
С Халка сняли наручники и выпнули из машины. Он подошел ко мне. Я отдал ему ключи от мотоцикла, он взял и взгромоздился на байк. Говорить он не хотел. Или не мог. Или всё вместе. Бойцы расселись по машинам и уехали.
Я повертел башкой и взял Ангела за плечи.
Я: Прах с тобой?
Ангел: Это что было?
Я: Хрен его знает. Прах с тобой?
Я знал, что прах в рюкзаке, но хотел устного подтверждения.
Ангел: Да-да! Здесь!
Ангел хлопнула рукой по рюкзаку, он висел у нее на плече и немножко мешал нам обниматься.
Я: Почему ты его не высыпала? Испугалась, что я исчезну? Испугалась, что ничего не произойдет?
Ангел слегка от меня отстранилась.
Ангел: Нет.
Я: Почему тогда?
Ангел: Неизвестность. Что такое Тысячелетнее царство Христа?
Я: А мне похер. Дай урну.
Ангел: Олег…
Я: Ты нормально сюда доехала?
Ангел: Прости, что я сбежала, я верну деньги, я…
От этого «верну деньги» я дернулся, будто ветер сор в лицо бросил. Между мной и Ангелом выросла какая-то стена отчуждения. Я винил во всем… прах. Мне вдруг показалось, что как только я его высыплю, стена падет.
Я: Какие деньги? Ты чё несешь?
Ангел: Прости меня.
Ангел чуть не плакала. Мразь я все-таки.
Я: Ты прости. Я грубо… я… Я люблю тебя.
Ангел: Я тоже тебя люблю.
Вы когда-нибудь говорили кому-нибудь «я люблю тебя» и прямо физически чувствовали, как эти слова проваливаются в пустоту и сами становятся пустотой?
Я: По дороге сюда я потерял четырех человек, а убил намного больше. И все из-за… праха. Я должен его высыпать.
Я сказал «праха», но имел в виду ее.
Ангел сняла с плеча рюкзак, поставила его на песок, достала урну, выудила со дна бутылку кваса «Русский дар» и подала ее мне.
Ангел: Борис тут. Бутылка темная, не видно.
Я взял бутылку и пошел к морю. Ангел подхватила рюкзак и пошла за мной. В обуви, не закатав штанин, я зашел по колено в море. Оно было темным и казалось плотным, как парча. Ангел подошла сзади и обняла меня. Я открутил крышку и высыпал прах в море. Мы застыли. Я вглядывался в слегка подкрашенный заходящим солнцем горизонт. Ничего. Прошла минута, пять, двадцать, полчаса. Ничего. По моему лицу текли слезы. Ангел вышла на берег и села
