Очень уж неожиданно прозвучало признание. Даже когда оно было повторено в полный голос:
– А-ри-а-на Пат-ри-ча.
– Ты издеваешься? – нахмурился Бондарь.
– Могу показать паспорт.
– Покажи.
– Цыпленок жа-ареный, цыпленок па-ареный… – Легко соскочив с кровати, Ариана перепорхнула в другой конец комнаты. – Цыпленок тоже хочет жи-ить… – Не только напевая, но и пританцовывая, она принялась рыться в сумке, висящей на спинке стула. – Его пойма-али, арестова-а-али… – Отыскав документ, Арина в два прыжка вернулась обратно. – Велели паспорт показа-ать… Вот, смотри.
– Паспорта нету, – машинально продолжил Бондарь незамысловатый текст песенки. – Гони монету.
– Паспорт как раз есть.
Перед глазами Бондаря зависла раскрытая книжечка. Слева – желто-голубой флаг и надпись на двух языках: ПАСПОРТ ГРАЖДАНИНА УКРАИНЫ. Справа – страничка с цветной фотографией женщины, которая в настоящий момент стояла перед кроватью в чем мать родила. В верхней части составленный из дырочек номер: СС 2200722. И строчки, заполненные каллиграфическим почерком.
Прiзвище: Патрича Ариана Никосовна.
Дата народження…
Мiсце народження…
Пiдпис власника…
– Наручники нести? – дерзко спросила Ариана, когда Бондарь поднял на нее взгляд.
Он качнул головой из стороны в сторону:
– Обойдемся.
– Но я так хочу! – Заявление завершилось ударом босой пятки об пол.
– Ты всегда получаешь то, что хочешь?
– Всегда, – подтвердила Ариана.
– Тогда сегодня будет по-моему, – сказал Бондарь. – Для разнообразия.
– Ладно.
Выхватив паспорт, Ариана отшвырнула его в сторону и неожиданно прыгнула на Бондаря, припечатавшись к нему всем своим мускулистым телом. Ошеломленный таким натиском, он забормотал:
– Погоди! Ничего не понимаю… Какого черта Стасу и Елене вздумалось…
Она закрыла ему рот единственным доступным ей способом – собственными губами, превратившимися в присоску. Их зубы лязгнули, соприкоснувшись. Бондарь почувствовал себя жертвой гигантской пиявки, вознамерившейся выпить из него кровь. Его язык выскользнул из ее рта, как пробка из хорошенько взболтанной бутылки шампанского.
– Зачем им понадобилось оговаривать тебя? – спросил он.
Распластанная на нем Ариана вытерла мокрые губы о его шею и встряхнула черными волосами:
– Из зависти. Ленка чуть не лопнула от злости, когда увидела, что ты начал увиваться вокруг меня, а не вокруг нее.
– Хочешь сказать, что это обычные бабские штучки?
– Не только. Я подозреваю, что ее муженек – тайный осведомитель КГБ. Сексот.
– КГБ давно не существует, – напомнил Бондарь, дышать которому становилось все труднее.
– Ой, да не помню я, как чекисты теперь себя называют, – досадливо поморщилась Ариана, покачиваясь на Бондаре, как лодка на волнах. – Эс-тэ-бэ? Эс-эн-гэ?
– СБУ, – вырвалось из его вздымающейся груди.
– Точно! Только суть этих типов от перемены названия не изменилась. Ходят за мной по пятам, что-то вынюхивают.
– Что им от тебя нужно?
– То же самое, что и тебе. – Ариана нетерпеливо поерзала, отчего краешек простыни, частично разделявший их тела, куда-то запропастился.
Тайные пружины организма Бондаря вновь пришли в действие. Да что там пружины – сработал настоящий домкрат. Стальной стержень, неудержимо стремящийся пронзить все, что находилось у него на пути.
Хихикнув, Ариана сместилась чуть ниже, после чего в висках Бондаря зазвучали оглушающие тамтамы. До полной стыковки оставалось каких-нибудь несколько миллиметров, когда она замерла, давая ему в полной мере ощутить торжественность момента.
– С тех пор как исчез Гена, – сказала она, – мой рейтинг невероятно возрос. Ты далеко не первый мужчина, который пытается втереться ко мне в доверие. – Но… – Ариана уронила голову на грудь Бондаря. – Но зато самый лучший…
Прежде чем задать новый вопрос, он избавился от ее волос, липнущих к языку и губам.
– Это правда, что ты забеременела от Малютина?
– Было дело. Но все в прошлом.
– Разве он не запретил тебе делать аборт?
– Он отвел меня в больницу чуть ли не силой, – глухо произнесла Ариана. – Потом я казнила себя, а теперь думаю, что все произошло к лучшему. Гена здорово пил в последнее время. Не хочу иметь ребенка от алкоголика.
– Ты знаешь, почему его ищут? – спросил Бондарь, слыша собственный голос как бы издалека. Тамтамы в его голове сменились громогласными басовыми барабанами. Бум… бум… бум…
– Да, – донеслось до него сквозь этот непрекращающийся гул. – Гена признался по пьяни, что вынес с подлодки какую-то крайне секретную штуковину… (Бум-бум-бум.) Хотел продать ее иностранцам… (Бум-бум-бум.) Об этом узнали местные гэбисты…
Нижняя часть туловища Арианы существовала как бы отдельно от верхней, медленно-медленно, по миллиметру надеваясь на Бондаря. Ее исповедь становилась все более жаркой, все менее внятной.
– Я была напугана до смерти… Мне даже пришлось съехать с прежней квартиры. Тут, где мы все вместе, гораздо… ох… безопасней… Мальчики, конечно, не смогут защитить меня от вооруженного налета, но все равно… ох… вмешаются, если что. Ведь не станут же эти страшные люди убивать сразу пятерых человек, правда?
– Конечно. – Бондарь произнес это вслух или только шевельнул губами?
– Вот ви… – прошептала Ариана. – Вот видишь… И потом, у меня под… под рукой пис… пистолет… На вся…
Он вошел в нее, как раскаленный гвоздь в масло.
– …кий случай, – всхлипнула она.
А потом… Это было что-то невообразимое. Происходящее с Арианой превосходило по буйству приступ лихорадки… неистовую пляску святого Вита… исступление неукротимой ведьмы… землетрясение… цунами… ураган…
Их животы разъединялись и вновь сплющивались друг об друга с все возрастающей силой и частотой. Барабанный бой в ушах Бондаря слился в непрерывный рокот, завершившийся грандиозным взрывом.
Когда он вынырнул из обморочной пучины, Ариана продолжала бушевать вовсю. Сдавленные возгласы, которые она издавала при этом, очень напоминали те, какие можно услышать, когда люди на пределе сил выполняют тяжелую физическую работу: что-нибудь пилят, толкут, месят, встряхивают. В сущности, Ариана занималась всем этим одновременно, пресекая попытки Бондаря изменить позу или тем более вывернуться из-под нее.
– Ааааааа!!!
Какая сирена могла сравниться с этим пронзительным воем? Не переставая орать, Ариана приподнялась на руках и до предела выгнулась назад. У Бондаря даже заложило уши, пока она билась, раскачивалась и дергалась, как жертва, насаженная на кол.
