себе. В девять часов нужно находиться в бальной зале, а она совершенно не готова. К счастью, заботливая Ветта подготовила платье и подобрала украшения. Лэри с удовольствием позволила себе полчаса поваляться в теплой воде, любуясь затейливой лепниной на потолке.
Подсохшие волосы, высушенные жаром очага, пушились и никак не хотели укладываться в прическу. Опытная камеристка опрыскала волосы небольшим количеством воды и эфирного масла.
К девяти вечера Ида была неотразима. Платье прекрасно село по фигуре. Светлая кожа, темные в вечернем освещении волосы, легкий румянец на щеках – все создавало ореол нежности вокруг юной девушки, несмотря на то что декольте слишком оголяло плечи и ложбинку груди. Ида, взглянув на себя в зеркало, немного покружилась. После недолгих раздумий она поправила жемчужные шпильки и локоны, спускающиеся к плечам крупными завитками. Плечи прикрыла полупрозрачной кисеей. Ткань не закрывала зону декольте, но давала ощущение защищенности.
В церемониальном зале уже начал собираться народ, надеясь пообщаться и угоститься закусками перед прибытием королевских особ. Ида ходила между гостями, время от времени раскланиваясь со знакомыми. Девушка с удивлением поняла, что за три месяца, так или иначе, узнала множество новых людей. Странно, что Марку она так и не увидела. Королевская фрейлина сегодня не была в свите ее величества и обещала прибыть пораньше. Через некоторое время появился Лермонт, взвинченный и злой. Он поприветствовал Иду кивком головы и отвернулся к подошедшему министру торговли.
Большие часы пробили девять. Присутствующие встрепенулись в ожидании прибытия королевских особ. Король почти никогда не опаздывал, предпочитая строго придерживаться графика, но шли минуты, и ничего не происходило.
Среди приглашенных послышался возбужденный шепот, который резко стих, когда церемониймейстер объявил о прибытии королевской четы и принца. Его высочество был серьезен и собран. Шедший чуть позади, принц пытался соответствовать отцу, но плохо скрываемая нервозность все равно прорывалась наружу. Королева, по своему обыкновению, улыбалась каждому с присущей только ей сердечностью. Артур III произнес приветственные слова и призвал людей возблагодарить Белого Бога за посланный богатый урожай. В заключение приветственного слова он попросил гостей веселиться и как следует проводить уходящую осень. Вельможи и гости с удовольствием последовали пожеланиям короля, поглощая яства с нескрываемым аппетитом и кружась в первых танцах.
Ида откровенно скучала. Танцевать не хотелось. Она лениво жевала корзинку с фруктами и белковым кремом, наблюдая за танцующими парами. Марка так и не пришла, а Лермонт здесь. Еще не было министра тайной канцелярии и Рикарда Фальта, что казалось весьма странным для официального мероприятия. Отсутствие Аластора Вайнера особенно настораживало. Ида вспомнила разговор с министром об осеннем бале, который непременно должен был состояться. «Неужели заговор зашел так далеко, что лэрт не смог присутствовать на балу, решая государственные проблемы?»
Девушку поглотили невеселые мысли. Она думала о Марке и все больше тревожилась. Поерзав на стуле еще полчаса, лэри решила найти фрейлину самостоятельно и разузнать, почему же она не пришла на мероприятие, к которому столько готовилась. Лавируя между танцующих аристократов, Ида вышла из церемониального зала в полутьму коридора.
Поднявшись на второй этаж по одной из боковых лестниц, она оказалась в небольшом вестибюле, прошла через него и свернула в широкий проход по левой стороне. Очутившись перед нужной дверью, девушка на мгновение замешкалась, а затем постучала. Ответа не последовало, и Ида легонько толкнула резную дубовую дверь.
Марка полулежала на софе в маленькой гостиной и смотрела в огонь камина. На ней было то самое платье из великолепной ткани нежного оттенка. Припухшие веки и нос выдавали недавние обильные слезы. На столике стояла початая бутылка вина, бликующая в свете огня, и бокал.
Ида неслышно проскользнула к креслу и присела на краешек. Марка, без сомнения, ее заметила, но продолжила смотреть в огонь взглядом, полным печали.
Молчание затянулось. Ида решила подождать, когда приятельница сама захочет заговорить. Но та упрямо молчала, и девушке пришлось начать разговор первой:
– Что с тобой случилось? Ты не пришла на бал. Я очень беспокоилась за тебя…
Слыша сочувствие в голосе подруги, Марка снова расплакалась.
Ида пододвинулась ближе к ней и взяла плачущую девушку за руку. В высшем обществе не принято прикасаться друг к другу: внешние проявления чувств осуждались даже между детьми и родителями. Попав во дворец, первые недели Ида ужасалась строгости, в которой воспитывались дети знати. Одиночество сыновей и дочерей в собственных семьях не имело границ.
Марка села на софе и сжалась в комок.
– Ты же знаешь: у нас с Лермонтом возникли отношения. Сначала для меня все было игрой, приключением. Было интересно проводить время вместе, общаться. Лермонт очень интересный мужчина. – Марка судорожно вздохнула. – А потом я увлеклась им всерьез.
Плачущая девушка спрятало лицо в ладонях:
– Я знаю: сама виновата. Дала волю чувствам. Мне было известно, что Лермонт прослыл ловеласом. Но как больно…
Ида смотрела на нее с легким недоумением. «Да что же такое случилось, что могло вывести жизнелюбивую подругу из себя?»
Марка высморкалась в носовой платок и пояснила охрипшим от слез голосом:
– Мы должны были вместе идти на бал. Я уже приготовилась к балу, но вспомнила, что забыла занести в покои ее величества тиару, взятую из хранилища специально для мероприятия. Когда я возвращалась из королевских покоев, то увидела, как в одной из гостиных Лермонта обнимает какая-то девица. Мне не было видно ее лица, но она висела на нем, и он не пытался освободиться!
Щеки Марки покрылись румянцем возмущения.
– Лермонт меня увидел. Я на миг остановилась в проеме двери и пошла дальше, – девушка гордо вскинула подбородок. – У меня хватило достоинства не устраивать истерику.
Она потянулась к бокалу, но Ида остановила ее, отобрав бутылку. Взамен девушка подала стакан с водой. Марка посмотрела на жидкость с неодобрением, но все-таки отпила пару глотков.
– Я надеялась, что он придет и попытается объясниться, но лэрт этого не сделал, – девушка снова замолчала, закутавшись в свое горе.
Ида долго подбирала слова утешения, которые не навредят.
– Лермонт на балу. Пришел с опозданием, ужасно раздраженный. Если тебя это утешит, у него вечер тоже чем-то испорчен.
Подняв голову, Ида заметила во взгляде Марки надежду и… злорадство.
«Лучше злые эмоции, чем беспросветная печаль».
– Лэри Арнолески, – Ида поднялась с кресла и поправила смявшийся подол, – вы не можете позволить пропасть такому великолепному платью! Ты так долго мечтала об этом бале, что не имеешь права страдать из-за какого-то легкомысленного врача.
Марка шмыгнула носом:
– Я пьяна. – Она с трудом поднялась с софы и пошатнулась. – Да и платье мятое, тушь потекла.
Она подошла к зеркалу и
