первое место заняли Страх и Паника.
Поднявшись на ноги, потому что почему-то спала на полу, используя вместо подушки большого плющевого медведя, я по стеночке доползла до ванны и уставилось в зеркало. Оттуда на меня печально глядела помятая рожа с красными глазами, мешками под глазами, с размазанной по губам и подбородку красной помадой. Наличие последнего заставило меня удивленно нахмуриться, а в голове тут же всплыла картина: мы с Шуркой решили написать стихи, при этом подруга заявила, чтоб писать стихи нужно накрасить губы красной помадой. Откуда она взялась и как мы ей мазюкались я не помню, и Слава Богу!
Внимательно оглядев лицо, язык, живот и на наличие нового пирсинка и не найдя его, я с облегчением вздохнула, а потом головная боль намекнула, что вывод был поспешный. Точнее не именно головная боль, в боль в ухе. Немного повернул голову, я увидела в ухе круглую сережку, в которой с содроганием узнала кольцо в бровь.
Я вновь взглянула в зеркало и попыталась вспомнить, почему у меня накрашены губы. И воспоминание мне очень не понравилось…
Так как красной помады не у меня, не у Щурика не обнаружилась, она хотела послать за ней в магазин Мишу, на что я заявила, что не стоит, я позвоню Соколову, и он нам ее привезет. Щурик идею одобрила и даже помогла найти его номер в телефонной книге, потому что я переименовала Соколова с "шантажист" на "любимый стралкер", и все не могла найти.
В душу забрело очень нехорошее предчувствие. Выйдя из ванной, предварительно умывшись, я прошлась на кухню, где и обнаружила Соколова… очень злого и рассерженного Соколова.
- Доброе утро, Саша, - попыталась буднично сказать, но получился какое-то хриплое скуление.
- Доброе, - очень недобро прорычал он. - Присаживай.
Я тут же села за стол, напротив него, и, втянув в голову в плечи, принялась ожидать наихудшего.
- Так значит, - нарочно спокойным голос начал Соколов, уставившись на меня злым взглядом, - еще и куришь, и я имею в виду не сигареты.
- Ну, иногда, - покаянно призналась я.
Да и что мы там выкурили? Один косяк на троих!
- Отныне не будешь, - заявил Соколов, и только я было хотела взбунтовать, как он хмуро добавил: - Лена, я не собираюсь запрещать общаться тебе с подружками, курить сигареты и иногда выпивать, потому что понимаю, что ты все мои слова будешь воспринимать в штыки, из-за своего характера. Но наркотики - это совсем другое дело!
- Да я курю раз в полгода, а то и раз в год, - буркнула я.
- И зачем? - спросил он меня таким тоном, что я невольно почувствовала себя ребенком, который перед обедом съел все конфеты.
- Ну, чтоб расслабить, - задумчиво ответила я.
- В мире, что больше не существует других способов, чтоб расслабиться? - в том же тоне продолжил Соколом, и на секунду мне показалось, что он меня сейчас в угол на колени отправит.
- Существует, - с неохотой признала я.
- Значит, с сегодняшнего дня мы с тобой будет составлять список "как можно расслабить без использования наркотиков" и… - Соколов осекся, и у него удивленно приподнялись брови.
Ну да, первое из списка "расслаблений", пришедшее мне на ум, заставило меня смущенно покраснеть, и это не укрылось от глаза Соколова.
- Ладно, проехали. - Парень кашлянул в кулак и спросил: - Хочешь есть?
Меня тут затошнило, от чего я сжала рот рукой.
- Понятно, - сухо констатировал Соколов, после встал, подошел к холодильнику, открыл его и вытащил банку с огурцами. Слив рассол, Соколов протянул мне кружку и в ответ получил щенящий взгляд обожания, на фоне которого реклама про разные кормы для собак нервно ушла грызть свои сухпайки в сторонку.
Выпив залпом стакан с "живой водой", я задала самый животрепещущий на данный момент вопрос:
- Мы вчера сильно чудили?
В ответ Соколов протянул мне желтую тетрадку с корабликами, в которой оказалось всего три листа, исписанные моими корявыми, здоровенными каракулями, в которые я попыталась вчитаться.
Стол
Стол, кровать, картина, книжка,
Табуретка и покрышка.
Шурик, бля, хуйню несет,
А Гриша все к нам не идет."
- Что за Гриша? - в шоке спросила я, на что парень отвил с ухмылкой:
- Это ты меня спрашиваешь?
- М-да, - протянула я и со смешком прочла в тетрадке:
"В детских файлах имя Гриши не обнаружено"
Дальше было еще интересней:
"С (видно "ш" мне было слишком трудно написать): Ну такой. Ну, Вот Такой. Знаешь?
Я: Какой такой?
Оказалось у чувака ник: Вот такой J
Я: Какой?
С: Та хуево какой!"
Тут та память и напомнила, что Щурик рассказывала мне про своего друга-художника со Львова, у которого погоняло "Вот такой", при этом мой мозг не мог понять, что "Вот такой" - это ник, а потом что Гриша и Вот Такой - это один человек.
На следующей странице было написано следующее:
"Моя хамсичка! - Шурка
Моя селедка - я"
Мозг вновь напомнил, что мы с чего-то начали читать объявления о работе, и вычитали, что в рыбный корпус требуются продавцы, после чего принялись описывать, как мы видим друг друга на этой работе. И придумали мы эти прозвища, когда я отказалась идти продавать селедку, и подруга заявила: "Эх, ты, хоть хамсы принесла, дома рыбы три года не было!". Тогда нам показалось это очень забавным, и мы смеялись до слез.
- Понятненько, - пробормотала я и отложила тетрадку куда подальше, мысленно обещая ее потом спалить, от греха подальше.
И нужно же мне было это записывать!
- Понятненько, - передразнил меня Соколом. - Ты еще главное не видела.
- Главное? - осипшим голосом спросила я.
Парень кивнул головой, гаденьком ухмыльнулся и пояснил:
- Это вы без меня чудили, а когда я пришел, назначили меня летописцем и заставили записывать под диктовку ваши стихи.
И Соколов протянул мне другую тетрадку, где было написано следующее:
1)." Я вижу зомби под партой сидит
И все конфетками хрустит.
Я вижу летающего слона
В экзотическом небе рядом с бамбуковым лесом.
А этот пряник хуево кусается.
Зубы с неба осыпаются.
Девка раком на лугу стоит,
А зомби все сидит и хрустит.
И плед почему-то мне ноги сживал"
2)."Однажды мы гуляли с тобой вдвоем в ночи
Вдали сверкали ночные фонари
И сердце от страха сжималось
