права была в своем выборе, так только под утро угомонился.
Было ярко, здорово и более чем зажигательно для моего возраста и его состояния здоровья.
Я, кстати, три раза засыпала, но утром поняла, что подремать удалось лишь пару часов.
То ли муж скучал, то ли еще какая дрянь грядет.
Но услышав дорогую подругу, очнулась сразу:
— Да чего там понимать? Агата решила прибрать вашего Степашку к рукам.
— Однако бумеранги Вселенная нынче быстро возвращает, — Пресвятые Просветители, не хочет эта молодежь жить спокойно.
Это же уму непостижимо, самой лезть в такое.
— Ты про что? — тревожная мать здесь не только я, да.
— Да я вот недавно думала, что надо Степана Тимофеевича осчастливить, чтоб жилось не скучно.
Нинок хмыкает, а после осторожно уточняет:
— Так ты не против?
— С чего мне возражать? — странно такое слышать, вообще-то.
— Ну, мужик фактурный, с харизмой…
— И что? Мне-то он за каким сдался? — добить они меня решили этой харизмой.
Заберите себе такое счастье: наглость и харизма — бесконечные, образование и воспитание мимо проезжали, зато самомнения — куда там нарциссам [1].
— Ну, мало ли.
— Нин, вот совсем тебя сегодня не понимаю.
— Не тупи, Сова, у тебя там все мозги в эндорфинах, что ли? — Нинок сердится, но повода-то нет. Завидовать ей как бы тоже нечему. Вроде.
Но не могу удержаться и не похвастать:
— И в окситоцине…
— Ясно, привет очухавшемуся супругу. А раз Степе ничего не светит с тобой, то передам Агги, пущай забирает…
— Передай.
Что сказать? Мне не жалко.
Сама Агата мужиков давно не ищет, а те, что к ней липнут — вроде нашего Игната. Даром не нать… а тут такое сокровище, простите Кирилл и Мефодий.
Вот-вот.
И я бы над странными Нинкиными интонациями за вечерним какао подумала, но сын привез внучку потискать на пару часов.
А потом я была в состоянии только упасть пластом и уснуть до прихода супруга с работы, однако.
И бабушкой я оказалась тоже тревожной, как выяснилось.
Поэтому утром, получив приглашение на девичник, не слишком сильно изумилась и решила поехать, развеяться. Даже не уточняя состав участников.
Ник все еще тусил у Руса с Ладой: смотрел за Лизой, пока ее родители обустраивали гнездо. Влад после длительного отсутствия решил совещаться с Шефом и проректором, кажется, безвылазно. И планировал делать это еще пару суток наверняка.
Так что мать семейства в кои-то веки была свободна и вольна зажечь, как ей хочется.
Жечь, правда, почти с порога начала Агата.
— И все же Маргарита Анатольевна не зря я когда-то старалась стать на вас похожей. Пригодилась вот.
Охренеть поворот.
М-да, как-то я не задумывалась о том, что Марк дался ей непросто. Хоть жалей девочку.
— А сейчас вышло кстати. Я помоложе да интеллектом попроще. Такому, как Степан Тимофеевич, с шибко умной женщиной некомфортно, сложно и беспокойно. Он же самый сильный, важный, главный…
Как бы, по сути, особо замечаний не будет, но я лично не полезла бы в эти дебри.
Но то я.
Понимаю, что не могу запретить человеку дурить. Разве что попробовать предупредить и постараться минимизировать вероятный ущерб?
Но это уже к родителям.
Пусть ей давно не двадцать, они все равно за нее переживают.
Вот тут-то я и сообразила: Нинок надеялась, что и в этот раз обойдется. Скажет она дочери: «Не трогай, это тети Риты» и все в ажуре. Никаких дурных мужиков в семье не появится.
Ан нет, тетя Рита отказалась. Какая плохая, да.
Надо на нее непременно обидеться.
Агата хмыкнула и подняла чашку, как для тоста:
— Судьба у меня, видать, такая, тётя Рита. Все мужчины, что вас любят, уж больно мне нравятся.
Как-то встреча эта не на девичник это похожа, а на «стрелку».
Сейчас еще Гоха встряхнется да припомнит мне страдания своего жениха… как бы мне домой-то после этого сейшена целой и живой добраться?
— Ну, с Марком вроде же вы давно разошлись и решили всё? — интересуюсь осторожно, косясь на Гоху, ибо возможны сюрпризы, оказывается.
Гаухар отрицательно головой машет и легонько чокается своей чашкой с моей шепча:
— Спасибо за него, — выдыхаю слегка, поддерживая невысказанный тост.
Чай выпивается залпом.
Агата смотрит на меня, чуть наклонив голову к плечу, как любит делать ее матушка:
— Да, с Марком, признаю, некрасиво вышло, а вот Владимир Львович в своё время был очень чёток в формулировках.
О, как. Вечер сюрпризов, твою молекулу.
Хорошо, что я уже (или еще) сижу.
— Это что ещё за новости?
— Да пустяк, мелочь. Я к нему тогда в районе вашей свадьбы с симпатией сунулась да вежливо получила так, что года два в себя приходила, — нет, жалеть ее я не буду.
Если пациент желает страдать — бессильны все психотерапевты мира.
Глаза у Агаты горят азартом, хоть и недобро:
— А тут раз, и нам Рус жалуется, что у вас неугодный кавалер. Дай, думаю я, посмотрю на это сокровище.
— Посмотрела?
— Заценила, берём! — выдыхает довольно, глаза закатывает, улыбается мечтательно.
Ну, диагноз ясен, штош.
Можно считать, что покой Степана Тимофеевича почил в мире:
— Не так чтобы рекомендую, но вполне можно работать. Заморочно, нервно, без гарантий.
Как будто им только моего официального одобрения не хватало, а тут уж девочки взбодрились, зашевелились, планы пошли сплошным потоком.
С этого момента Степан Тимофеевич был обречён.
Стать счастливым.
И поделом.
[1] Нарциссизм — это отклонение, характеризующееся чрезмерной любовью к себе, завышенной самооценкой и желанием быть в центре внимания. Нарциссы часто проявляют эгоизм, агрессивность и неспособность к эмпатии.
Глава 60
Влад
«Свадьба» — как много в этом слове.
Я вот всегда нашу вспоминаю: Королеву мою нежную с сияющими глазами, сына довольного, близких и дорогих людей рядом. Как меня счастьем накрывало — не вздохнуть, как голову вело, будто пьяный, как все время хотел касаться любимой. Как в панике просыпался еще пару месяцев — вдруг все сон?
Живо во мне это все, несмотря на прошедшие годы.
Все эти ощущения со мной сейчас, когда я обнимаю единственную и бесценную супругу, сияющую пуще обеих матерей виновников торжества. И подвожу ее к новобрачным, поздравить.
Она же сегодня не просто так — почетный гость, крестная Фея, бл*.
— Дети, будьте счастливы! Цените и уважайте свой выбор и друг друга!
Марочка моя сегодня весьма лаконична, но это кстати, ибо желающих поздравить за нами уже выстроилась очередь, как в Эрмитаж в день бесплатного посещения.
Обнимаем новоиспеченных мужа и жену, вручаем подарок и благополучно отбываем на свои места. Да, рядом с родителями главных героев, да, большинство гостей в курсе заковыристых дорог, которыми они шли друг к другу, но мне сегодня плевать.
Моя жена любит меня.
Все еще.
Несмотря ни на что.
Я это не только повторяю про себя, нет, я это вижу, чувствую, понимаю.
Я это знаю. И я этого достоин.
Выдыхаю легко, устраиваю Марго за столом, наливаю ей шампанского, нахожу глазами сыновей. Вроде всё в порядке: Ник сидит в окружении Айки и Селены, Рус с Ладой и Лизой рядом. Никто не скандалит. Все выглядят довольными.
Выдыхаю еще раз.
Привычно целую любимую в висок.
Это и есть настоящее счастье.
А не долгожданное посрамление моих обидчиков, их сожаления и мольбы о снисхождении. Поздно я это понял сука.
Ну, понял — уже хорошо.
Столько всего сейчас разом смешалось, даже мозг начал буксовать. Хотя, может, это старость или наследственное безумие?
А что? Здоровыми и нормальными моих биологических родителей не назвать.
Свалилось на голову счастье в сорок лет — лопатой не отмашешься.
Когда вчера тезка сбросил сообщение: «Приезжай. Есть результат» я сорвался с работы раньше, чем подумал — а за хрена мне теперь это? Ничего ведь не решает подтверждение или опровержение родства.
Я перерос эту долгую историю, отпустил боль, отложил лишь память.
Мне неважн а кровная общность с теми, кто унижал, предавал, бил и мучил. Теперь нет нужды доказывать им, что они ошибались.
Биологические родители уже не имеют для меня никакого значения.
Лишь безопасность Марго и детей сейчас важны. Слежу за Ланскими, чтобы больше не навредили. Степы нам хватило с лихвой. И это еще мы мой идиотизм и клофелин оставим за скобками.
Дети, кстати, были конкретны и решительны после дачной
