кладбищу сторону. Тащить этого парня в полицию было делом зряшным, под запись он рта не раскроет и, по-хорошему, единственным способом сохранить ему жизнь было просто отпустить на все четыре стороны. Надеюсь, он догадается спрятаться в нору поглубже, но помогать ему в этом я была не намерена.
– Надо запомнить, что садиться с тобой за покерный стол опасно, – услышала тихий смех за своей спиной и сбавила шаг, дождавшись, когда Максим поравняется со мной.
– Как ты нашёл меня? – спросила устало, а он пожал плечами:
– Не терял. Правда, пришлось немного схитрить… пока ты была у адвоката, я побеседовал с Александром.
– Значит, заговор, – хмыкнула невесело, а он слегка поморщился:
– В целом, да. Но исключительно ради твоей безопасности. И я не вмешивался, сделай скидку.
Я молча пожала плечами и спросила:
– Ты ведь знал, кто тебя избил, не так ли?
– Догадывался, – ответил серьезно, – проверить не мог, я ж ни черта не видел, но ты невольно помогла.
– Я?! – опешила, повернув на него голову и продолжая шагать. Оступилась, он ухватил меня за руку и не отпустил, продолжив путь.
– Ты, – ответил со смешком. – Спортивные мне принесла, помнишь? Лиц я не видел, а вот ноги – успел. И там такое противное масляное пятно на правой штанине, не перепутать. Ходила ты с фермы, больше неоткуда, сложил два плюс два, а потом эта стрельба и винить, в общем-то, стало некого. Самое мерзкое, двоих из них я довольно хорошо знал. Росли неподалёку, с одним в спортивную школу ходили, потом я в армию, они на улицу на вольные хлеба, у нас особо не разбежишься с вариантами. Сначала решил, что их всех Потапов, как конкурентов. Только вот амбарчик остался на месте, цел и невредим, и я начал искать Виталика. Но паршивец точно в воду канул. К брату его ездил, тот бухой в стельку, я трижды заезжал, теперь понятно, почему…
– Виталий мёртв, – сказала глухо.
– Ожидаемо, – поморщился Максим и покрепче прижал к себе, – Милана, давай просто жить, а? Все эти разборки, делёжки, наркотики, всё это нас не касается. Это вечная война и победителей не будет.
– Наверное, ты прав… – сказала почти шёпотом.
Сил не осталось ни на что. В душе пустота, чувства завершенности нет, хотя многое встало на свои места. Те двое, что устроили бойню на ферме, поплатятся, это было очевидно. Зачем они это сделали? Зачем убивать ни в чем не повинных людей? Чтобы не смогли опознать? Допустим. Но то, что якобы сказал Виталий брату, совершенно не вписывалось. Если он хотел прикинуться мертвым, глупо было оставлять нас на ферме и просто сбегать. Глупо было прятаться вместе с Мариной в лесу. Если он сам их вызвал, засел бы в домике, даже в лес уходить не обязательно.
– Такая грустная… – сказал тихо, водя пальцами по моей талии, – все закончилось, Милана. Все будет хорошо, слышишь? Я отвезу тебя домой, примешь душ, выспишься, завтра будет новый день, окунёшься в работу и мир снова станет прежним.
Говорил тихо, спокойно, вкрадчиво, обволакивая мои мозги звуками собственного голоса, я молча шла, молча села в машину с совершенно пустой головой, и он отвёз меня домой.
Остался.
Едва прошли, он прижал меня к стене, впился своими губами в мои, а я послала все к чертам. Ожидала, что он будет страстен и нежен, но он был ненасытен, иногда даже груб, с силой стискивал мою грудь и бормотал что-то о том, что мои формы сводят его с ума. В принципе, было похоже. Не могу сказать, что осталась недовольна этим актом, но до любви там было слишком далеко. Тупая, животная страсть, взрыв эмоций, синяки на бёдрах и царапины на его спине. Отупение после. И ненавязчивое предложение в следующий раз одеть медицинский халат на голое тело.
– Мне нужно кое с чем разобраться, – сказал с грустной улыбкой и легко поцеловал в губы, тут же поднявшись и начав собираться. – Я позвоню, окей?
– Да, конечно, – ответила, слабо улыбнувшись.
Он вышел, я села на кровати и вновь задумалась. Никак не могла понять, зачем Виталию все эти убийства. И почему не убил нас ещё тогда, когда мы возились у забора? Как минимум я была отличной мишенью. Вероника бы от испуга наверняка выронила фонарик и стала бы второй. Не хотел сам пачкать руки? Хотел лишь припугнуть? Сидел там, курил свою же траву, наверняка забрав всё из того оврага, потом заявились мы, начали что-то раскапывать, когда увидел что – решил отобрать. Нет, не видел, как-то глупо ещё выразился, мол, отдайте то, сам на знаю что и не знаю зачем. Перекурил, что ли? От того и действия не логичны.
В дверь позвонили, я решила, что Максим что-то забыл, но, помня недавние нашествия в квартиру Вероники, для начала посмотрела в глазок. Никого. Долго раздумывала, стоит ли открывать, могли позвонить и спрятаться на площадке сверху, но замок автоматический, захлопнуть обратно успею, любопытство зашкаливало и я сдалась. Приоткрыла дверь, выглянула, никого не было, а в подъезде царила тишина.
– Чёрте что, – проворчала недовольно и увидела небольшой свёрток на полу.
Подняла его, вернулась в квартиру и через минуту, справившись с обилием скотча на бумаге, достала флешку. А ещё через две минуты пересматривала короткое видео с телефона, снятое сегодня в овраге. Я стою лицом к камере, говорю весь этот бред про посинение и ампутацию с деловым видом, а позади меня, метрах в трёх, не больше, стоит Максим с до того поганой ухмылкой, что я невольно повела плечами. Прикладывает указательный палец к губам, приказывая лежащему парню держать язык за зубами, а зачем тот начинает говорить. Выкладывает все, как на духу. Всю ту сказочку, которую я проглотила, довольная собой. А ещё в свертке лежал мой паспорт, с отметкой о расторжении брака, и заряженный, но выключенный, сотовый.
– Спасибо, Вася, – скривилась в ответ и решительно набрала бывшего мужа.
– Уже соскучилась? – фыркнул весело.
– Жду тебя у себя. Сейчас, – ответила сухо, а он напрягся:
– Ты в порядке?
Я повесила трубку, придав ему ускорения, оделась и поставила вариться кофе.
Олег доехал в рекордные семнадцать минут, ворвался, открыв дверь своим ключом, о котором я успела забыть, и рявкнул:
– Ахренела?! Я думал, ты тут
