совещанием, и тем более не был подвергнут какой-либо ломке, что Чан Кайши немедленно пустил на полный ход эту машину господства компрадоров и помещиков, подновлённую и усиленную японо-марионеточным аппаратом, изменил решениям Политического консультативного совещания и начал войну против народа. Это ему было не ново и не стоило никакого труда.
Решения Политического консультативного совещания, по сути дела, отвергали контрреволюционную политику гражданской войны Чан Кайши и фашистскую диктатуру в форме однопартийной диктатуры гоминдана, отвергали «законность» политической опеки гоминдана, этой феодально-компрадорской фашистской партии Чан Кайши. Это было политической победой народа и политическим поражением гоминдана Чан Кайши.
С другой стороны, Политическое консультативное совещание и его решения представляли собой некий политический компромисс различных классов. Например, признание полномочий делегатов так называемого «национального собрания», выбранных гоминданом ещё десять лет назад, являлось со стороны народа компромиссом, на который он пошёл скрепя сердце. Китайский народ пошёл в то время на такой компромисс, чтобы получить какую-то передышку после окончания Освободительной войны. Правые элементы либеральной буржуазии питали иллюзии в отношении реформ сверху и в известной степени оказывали влияние на народ. Поэтому коммунистическая партия была совершенно права, принимая участие в Политическом консультативном совещании и отстаивая его. Мао Цзэдун постоянно подчёркивал, что Чан Кайши является крайне коварным контрреволюционным прохвостом, и разоблачить перед простым народом его злодейские намерения будет совсем нелегко. Без ещё одного практического урока народ не смог бы избавиться от очень многих иллюзий, а Политическое консультативное совещание явилось для народа именно таким полезным уроком.
Следует отметить, что после принятия решений Политического консультативного совещания и опубликования этих решений различные «классы оценивали эти итоги совершенно по-разному. Мао Цзэдун и коммунистическая партия считали, что без мощных народных сил и упорной народной борьбы эти решения не будут эффективными. Правые элементы либеральной буржуазии считали, что теперь можно обойтись и без народной революции, что вполне соответствовало их «идеалу» реформистского пути установления демократии. Политические представители крупных помещиков и крупной буржуазии, возглавляемые тираном Чан Кайши, после того как они были вынуждены признать этот компромисс с народом, немедленно почувствовали, что они сели в лужу, что этот «стратегический ход» не только не был ударом по народу, а, наоборот, явился ударом по ним самим. Чан Кайши очень сожалел, что совершил такой промах, как признание решений Политического консультативного совещания. Он понимал, что народ намерен использовать Политическое консультативное совещание против феодально-компрадорского господства Чан Кайши и что все выгодные для народа решения совещания действительно опасны для его господства. И тогда чанкайшистская свора пришла в невероятное смятение и приступила к ликвидации этих решений. Именно к этому открыто призывал Чан Кайши на втором пленуме ЦИК гоминдана, заявляя, что «нужно хорошенько вникнуть в суть дела и изыскать пути к исправлению положения».
Иллюзии либеральной буржуазии в отношении реформ сверху и её реформистские иллюзии в отношении конституционной монархии очень скоро получили сокрушительный удар от Чан Кайши. В период «ста дней реформ»[132] в конце Цинской династии некто сказал императору Гуан Сюю[133]: «Нужно не допускать открытия парламента, ибо в этом случае народ будет иметь власть, а монарх останется не у дел». Гуан Сюй ответил: «Я хочу только спасти Китай. Что же плохого в том, что народ будет иметь власть, а монарх будет лишен её?»
В то время централизованная власть крупных помещиков и компрадоров находилась в руках императрицы Цы Си, а вовсе не в руках Гуан Сюя, и поэтому последний с такой лёгкостью говорил о потере власти. Но этого никогда не сказал бы наиболее свирепый из всех диктаторов — Чан Кайши. Монарх Чан Кайши был приемлем для либеральной буржуазии, но либеральная буржуазия была неприемлема для Чан Кайши. Он рассуждал так: «Что спасать Китай? Я — это Китай, а Китай — это я. Народ будет иметь власть, а я не буду иметь власти? Это ещё что? Немедленно вырезать всех тех, кто стоит за то, что народ должен иметь власть, а монарх должен быть без власти».
Чан Кайши начинает авантюристическую войну
Чан Кайши в своей заключительной речи на Политическом консультативном совещании говорил: «Впредь, независимо от того, буду ли я у власти или нет, я всегда неизменно стану выполнять свой гражданский долг, честно и решительно соблюдать все резолюции настоящего совещания, искренне оберегая мир и единство». Слово «соблюдать» на языке Чан Кайши означает «предавать». Как же «соблюдал» Чан Кайши резолюции Политического консультативного совещания, находясь у власти? Мы приводим несколько примеров, относящихся, правда, лишь к началу этого «соблюдения».
Во-первых, фашистский террор. Описанная выше кровавая трагедия на Цзяочанкоу явилась всего лишь первым «предметным уроком». Затем 20 февраля 1946 г. в Пекине чанкайшистские бандиты из тайной полиции, выкрикивая антикоммунистические лозунги, устроили дебош в исполнительном штабе по осуществлению приказа о прекращении военных действий. Затем последовало 22 февраля, когда бандиты чанкайшистской тайной охранки в Чунцине организовали антисоветскую, антикоммунистическую демонстрацию и разгромили экспедиции газет «Синьхуажибао» и органа «Демократической лиги» — «Миньчжубао». Затем последовало 9 марта, когда бандиты из чанкайшистской охранки в Харбине убили национального героя Ли Чжаолиня и т. д. По всей стране начались бесконечные крупные и мелкие террористические выступления.
Во-вторых, фашистская демагогия. Согласно «логике» Чан Кайши, пускать в ход руки разрешалось по-прежнему только чанкайшистским бандитам, а народу не разрешалось и рта раскрыть. В момент, когда народ протестовал против кровавых событий на Цзяочанкоу, чанкайшистские наймиты в передовой статье центрального органа гоминдана «Чжунянжибао» выражали своё возмущение народным протестом и призвали своих разбойников «обратить возмущение в действие», легализовав тем самым новые массовые расправы, называя их «возможностями возрождения своей партии». В противовес программе мира и созидания, принятой Политическим консультативным совещанием, чанкайшистская клика вновь выдвинула свою фашистскую программу: под лозунгом борьбы против Советского Союза они стали провоцировать третью мировую войну, называя это проведением «принципа национализма», а под лозунгом борьбы против компартии и всех других демократических партий они продолжали разжигать гражданскую войну, называя это «осуществлением принципа демократизма». Чанкайшистские прихвостни полагали, что с помощью пропаганды этого псевдонационализма и псевдодемократии они сумеют затуманить глаза всему народу. Практически первый лозунг означал превращение Китая в придаток и колонию США, а второй — дальнейшее расширение феодально-компрадорской фашистской диктатуры, враждебной всему народу.
В-третьих, фашистские мобилизационные совещания. Политическое консультативное совещание было одно, а мобилизационных совещаний, созванных Чан Кайши с целью свести на-нет результаты Политического консультативного совещания, было два: первое — созыв второго пленума ЦИК гоминдана, второе — созыв находившегося на откупе у гоминдана Национального политического совета, от участия в котором коммунисты отказались. Второй пленум ЦИК гоминдана сосредоточил свои усилия на
