стояла за мир и демократию, однако небольшое количество правых элементов либеральной буржуазии, а также небольшое количество правых элементов верхушки мелкой буржуазии не делали различия в классовом характере государства и армии и провозглашали абстрактное надклассовое понятие государства. Однако практически они, безусловно, имели своё совершенно конкретное классовое понятие государства. Некоторые из них питали иллюзии в части жульнического плана Чан Кайши, выраженного в словах «сначала вы дайте мне армию, а я потом дам вам демократию», так как они сами также боялись вооружённых сил народа.
Другие глубоко заблуждались, полагая, что если они будут иметь несколько своих представителей в правительстве Чан Кайши, то последнее из диктаторского станет демократическим, независимо от того, будет или не будет изменена антинародная, милитаристская армия Чан Кайши. А по существу, если не изменится основное орудие феодально-компрадорской диктатуры Чан Кайши — антинародная милитаристская армия, то ни в коем случае не изменится и не может измениться характер феодально-компрадорской диктатуры Чан Кайши.
Были и такие, которые мыслили ещё более наивно: они считали, что лучше всего было бы, чтобы после горячих дебатов они сами стали бы представлять государство, приняли бы под своё командование милитаристскую армию Чан Кайши, а вместе с тем получили бы народную армию и, таким образом, «армия была бы превращена в общегосударственную». Мао Цзэдун в своём труде «О коалиционном правительстве» давно предупреждал, что
«бороться за создание армии китайского народа — долг всего народа и всех демократических партий. Без народной армии народ ничего не добьётся. В этом вопросе нельзя ограничиваться одной болтовней».
Такая строго принципиальная политика Мао Цзэдуна привела к тому, что интриги Чан Кайши повисли в воздухе, и в скором времени на болтовню немногочисленных правых представителей либеральной буржуазии и высших слоёв мелкой буржуазии никто уже не обращал внимания.
Чан Кайши нарушил свои обещания в отношении свободы и равенства раньше, чем закончилось Политическое консультативное совещание. Собственно говоря, нет никакого противоречия между тем, что антинародные вооруженные силы Чан Кайши, давно уже превращённые в армию феодально-компрадорского порядка, имеют «полную свободу» стрелять и тем, что Чан Кайши имеет «полную свободу» раздавать свои обещания. В ходе Политического консультативного совещания Чан Кайши в равной мере использовал обе эти свободы. Ранее уже говорилось, что подлинный смысл приказа Чан Кайши о прекращении военных действий состоял в усилении подготовки войны против освобождённого народа. В равной мере за спиной Политического консультативного совещания Чан Кайши усилил и подготовку к войне против населения районов, находившихся под его контролем. В период сессии Политического консультативного совещания тайная охранка Чан Кайши осуществляла свою «свободу» репрессий по отношению к делегатам совещания, выступившим в чунцинском «Обществе содействия Политическому консультативному совещанию», и к слушавшим их выступления массам. Позже «Общество содействия» «во избежание обструкции» переменило место собраний, перенеся их в Цанбайтан. Но «свобода» чанкайшистских охранников становилась всё разнузданнее. Они орали: «Да здравствует гоминдан!», «Долой чуждую партию!», «Долой демократию!», но пока это была всего лишь «свобода горлопанства». Затем появилась «свобода кулака», свободно пошли в ход ножи. Когда агенты тайной полиции похищали на улицах корреспондентов «Общества содействия», они заявляли: «Мы имеем приказ об аресте, ведите себя достойно», а после жестоких избиений, нагло говорили: «Мы действуем по приказу свыше». Имела место «свобода» обысков квартир некоторых делегатов Политического консультативного совещания. Не становится ли после всего этого, совершенно ясным практическое содержание обещаний Чан Кайши? Чан Кайши всегда разрешал свободу лишь для своей армии и тайной полиции, а вышеописанные действия чанкайшистской банды олицетворяли собой именно ту свободу выражения «народного мнения», о которой говорил Чан Кайши. Заключительная речь Чан Кайши на Политическом консультативном совещании явилась полным опровержением его вступительной речи. В своём заключительном слове Чан Кайши поставил крест на своих обещаниях, а это означало, что нужно поставить крест на благоприятных для мира и демократии решениях Политического консультативного совещания. Самым важным в речи Чан Кайши было нижеследующее заявление:
«Нам следует знать, что только при полном единстве можно говорить о полной демократии. Я верю, что в нашей стране впредь больше не будет „личных“ [то есть народных] войск, „обособленной“ власти на местах [то есть народной демократической власти Освобождённых районов], которые препятствовали бы единству административного и военного руководства».
Знакомые, сладкие песни!
Эти несколько кратких фраз ясно показали, что такой «стратегический ход» Чан Кайши, как Политическое консультативное совещание, представлял собой попытку ликвидировать народные вооружённые силы и народную власть, чтобы добиться единства его антинародной деспотии.
Юань Шикай всегда говорил, что он желает провести гонец своих дней как крестьянин с лейкой в руках. Подражая Юань Шикаю, Чан Кайши в своём заключительном слове также заявил, что «он не чувствует интереса к политике». В действительности же эти слова говорят о том, что он не чувствует интереса к решению проблемы политическим путём, а заинтересован в её разрешении путем военным. Правда, многие ещё вполне искренне надеялись на то, что всё повернётся к лучшему. И этому не следует удивляться, ибо китайский народ за долгие годы войны вдоволь натерпелся страданий и стремился к мирной жизни. Это было человеческое чувство, которое проявилось в великодушной терпимости по отношению к Чан Кайши. Поэтому приказ о прекращении военных действий и решения Политического консультативного совещания были прямо-таки неожиданной радостью для народа, несколько напоминающей радость голодного, который, проходя мимо мясной лавки, жуёт и воображает, что ест мясо. Хотя уже имели место случаи такого порядка, как с «Обществом содействия» в Цанбайтане, но народ всё-таки радостно отмечал появившуюся надежду на мир. А в это время Чан Кайши думал; про себя: «Эх, вы, я вам сказки рассказывал, а вы приняли всё это всерьёз». И тогда, именно в самый момент празднества, он нанёс народу жестокий удар.
10 февраля, всего через десять дней после закрытия Политического консультативного совещания, произошли кровавые события на Цзяочанкоу[131], где были тяжело ранены даже делегаты Политического консультативного совещания. Почему население районов, контролируемых Чан Кайши, не могло призвать к порядку Чан Кайши и судить его за измену решениям Политического консультативного совещания? Да только потому, что Чан Кайши имел свои антинародные вооружённые силы, а народ своих вооружённых сил там не имел. Последующие события ясно показали, что антинародная армия Чан Кайши отнюдь не «превратилась в общегосударственную», как это предполагалось на Политическом консультативном совещании, а Чан Кайши поставил совещание под ружейные дула своей антинародной армии. Основной вопрос состоял в том, что весь чанкайшистский огромный милитаристский, чиновничий и полицейский аппарат не претерпел никаких изменений в связи с Политическим консультативным
