тебя, девочка моя. Люблю, маленькая. Люблю тебя! — транслирую слова в её макушку. Передаю через прикосновения. Заряжаю со своими рваными выдохами. Но вслух так и не произношу. Какого хуя это так сложно?
— Правда? — сипит в шею.
— Конечно, блядь, правда. Нет других! Только ты! Что тебе здесь не понятно?! Только ты и никого больше! Смирись уже с этим, глупая! — режу на повышенных возникшую между нами паузу.
— Артём! — обхватывает руками за плечи и обжигает сорвавшимся дыханием подбородок. — Я дура, да? Не отвечай! Знаю, что дура. Просто я так боюсь, что всё это окажется не по-настоящему.
— Всё, блядь, по-настоящему. Привыкай уже, Настя!
Едва оказавшись на улице, подставляю разгорячённую рожу прохладному ветру. Походу на дождь нагоняет.
Достаю из пачки сигарету и закуриваю. Тяну кислород вместе с никотином. До сих пор нехило так колошматит после ведьминых слов. Сам бы не услышал — никому не поверил. Как ей вообще в голову прийти могло, что я после всего, что у нас с ней было, могу притащить её к себе и пойти трахать других?! Точно ненормальная! Но моя же.
Выдёргиваю с задней сидушки телефон для Мироновой. Совсем о нём забыл со всеми этими движухами. Возвращаться не спешу.
Как представлю, что моя девочка абсолютно голая в моей ванной, так с трудом сдерживаюсь, чтобы не забуриться к ней. Прикрываю веки, делая очередную затяжку, и вижу, как капли воды стекают по её телу, скользят по груди, сползают между ног.
Член принимает боевую стойку.
Да заебал уже!
Ещё какое-то время торчу под подъездом, таская тягу за тягой. Жду, пока моя девочка выйдет из душа. Если вернусь раньше, за себя не ручаюсь. Ещё вся ночь впереди.
Даю себе слово, что не прикоснусь к малышке, чтобы хоть немного отдохнула. Даю, и сам не верю. Охереть! И как я пытаюсь убедить её доверять мне, если у самого не выходит?
В квартиру вхожу бесшумно, прислушиваясь к звукам внутри. Тишина. Подхожу к ванной, но шума воды не слышно. Выдыхаю и иду дальше. Заглядываю в спальню. Насти нигде нет. Сразу какая-то паника накатывает. Неужели ушла? Я же под падиком тёрся, точно бы заметил.
— Насть! — зову, залетая на кухню, и стопорюсь, как в стену въехал.
— Ты чего кричишь, Артём? — отбивает, закрывая холодильник.
Кроме той самой футболки, что я на неё после вечеринки натянул, на моей девушке больше ничего нет. Нет, может трусы она и напялила, но учитывая то, что футболка прикрывает её до середины бедра, оставляет пространство для моей воспалённой фантазии. Ни черта не ответив, в два шага преодолеваю разделяющие нас метры и прижимаю к себе до хруста в костях. Возможно, и синяки оставляю, но моя малышка не сопротивляется.
Блядь, как представлю, что она свалить могла, мотор на разрыв и в минус.
— Думал, ушла. — хриплю ей в ухо, задевая губами.
Миронова вздрагивает от этого прикосновения, а потом крепче жмётся ко мне, обнимая за шею.
— Ну как я могла уйти, Тём? Ещё и глупой меня называешь. А сам-то?
— Дебил. Знаю. Прости. — высекаю хрипло.
Обвожу языком ушную раковину и тут же отступаю. Надо держаться. Нельзя сейчас. Нам обоим нужен нормальный отдых. Особенно моей девочке. Я-то привык по несколько суток без сна обходиться, но вот она вряд ли.
— Ничего, что я здесь хозяйничаю? Хотела чего-то холодного попить. — шелестит, всматриваясь в моё лицо, будто боится, что я психану от того, что она в холодильник залезла.
— Ничего, малыш. Там в дверце есть кола и пиво. Что будешь?
— Колу!
Я и не сомневался. Идеальная же. До сих пор не верится, что прошлой ночью со мной пиво пила.
Переплетаю наши пальцы и подтягиваю к себе. Блядь, не могу перестать касаться. Без её тепла, как нарик без дозы. Ломает конкретно.
— Есть хочешь?
— У тебя же в холодильнике мышь повесилась! — смеётся, прижимаясь губами к щеке.
— Сейчас что-нибудь приготовлю. — бурчу и иду к месту самоубийства вышеупомянутой мыши.
— Ты умеешь готовить? — в голосе сквозит явное удивление.
— А чего в этом такого? Я один живу. На пицце и бургерах особо не протянешь. — отбиваю, вытаскивая с полок скудный набор продуктов и прикидывая, что из этого можно забабахать.
— А меня на скорой после этого не увезут? — смеётся зеленоглазая, выглядывая мне через плечо. — Этому сыру лет-то сколько? Он сразу с плесенью был или в холодильнике подорожал?
— Я же как-то выживаю. — рычу и, отвернувшись от гарнитура, наступаю на девушку, пока не прижимаю к барному столу. — Не веришь?
Время для ответа не оставляю. Набрасываюсь на губы. Руками опираюсь на столешницу, боясь дать себе волю и проверить теорию по поводу её белья. Отрываюсь от неё. Только на силе воли, блядь, выезжаю. Едва держусь, чтобы не подхватить её под ягодицы и усадить на себя, вынуждая обнять ногами торс. А потом и вовсе в спальню утащить. С трудом сглатываю вязкую слюну и тащусь к продуктам, чтобы что-то из них сообразить. Выходит хреново. Мозги в отключке. Вся кровь к члену перекочевала.
— Может лучше закажем? — трещит из-за спины.
— А может сама приготовишь?
— Я не умею готовить. — утыкается глазами в пол и сцепляет руки.
В прочем, ничего удивительного. Редкий случай, когда богатеи сами себе жрать готовят.
— Научить? — хриплю, давя в себе желание снова касаться.
— А ты научишь?
— А ты точно не умеешь, или как с дрифтингом? — шиплю, сжимая зубы от этого воспоминания.
Я чуть не сдох, когда она в заносы пошла, а ведьма хохотала. Больше я на эту хрень не поведусь.
— Правда, Тём. Стыдно признаваться, но кроме яичницы и ещё нескольких мелочей я ничего не умею.
Пробирается руками мне под футболку и тянется к губам.
Пиздец… Я даже боксеры не переодел после того, как в них спустил.
— Не сейчас, малыш. Мне в душ надо, а потом что-нибудь по еде соображу.
— У тебя макароны есть?
— Кажись, были. — отбиваю и заглядываю в шкаф. — Имеются. — улыбаясь, выуживаю оттуда пачку.
— Тогда иди в душ, а я пока приготовлю макароны с сыром. — косится мне за спину и морщит нос. — Или без сыра.
— А ты справишься? — смеюсь в ответ.
— Боишься?
— Меня потом на скорой не увезут? — хохочу, когда Настя начинает лупить кулаками по груди и рёбрам в притворном гневе.
Кайфую. Тащусь. Прусь и наслаждаюсь. А потом хватаю за запястья и, дёргая на себя, впиваюсь в сладкий рот моей идеальной девочки.
Глава 24
Лучшая ночь в моей жизни. Первая, но не последняя из них
