по лестнице и хлопает дверью. В то время как дискомфорт Лиззи не приносит мне никакой радости, мне очень нравится видеть, как Тристан закатывает истерики, словно ребёнок.
Хотя в воскресенье, когда появляется его отец, становится немного странно.
Я узнала, что это место принадлежит мистеру Вандербильту. Фантастика.
Теперь, когда он видит Лиззи, меня, Эндрю, Миранду и Зака, обедающих в ресторане на следующий день, на его лице появляется такое выражение, которое пугает меня до чёртиков. Уильям Вандербильт мог бы устроить моё убийство, а потом всё это скрыть. Вот насколько он чертовски богат. И совершенно очевидно, что я ему не нравлюсь. Почти уверена, что Лиззи ему тоже не нравится, судя по тому, как его взгляд скользит по нашей группе, отметая всех, кроме нас двоих.
На ужин в этот вечер установлены уличные обогреватели, а блюда подаются во внутреннем дворике. Окружённый снегом и сверкающий мерцающими белыми огнями, он волшебен. Я не случайно надеваю мерцающее чёрное платье, которое Тристан прислал мне на выпускной бал в прошлом году. И… украшения, которые я так тщательно подбираю.
Поправляя часы на правом запястье, я уверенно выхожу на улицу и прохожу прямо мимо столика Уильяма. Его взгляд сразу же падает на красно-чёрные Ролексы, который он подарил Тристану. Если бы я могла описать выражение его лица только одним словом, это было бы уничтожение. Я взорвала его мозг.
Мгновение спустя Тристан замечает меня, и на его лице появляется тень страха, когда он переводит взгляд с меня на своего отца. Либо Уильям подумает, что часы мне подарил Тристан, либо ему придётся признаться в том, что он выбросил их в мусорное ведро.
Он хватает меня за запястье, когда я прохожу мимо, и жар пробегает по моей руке и огнём пронзает грудь. Я без страха смотрю в его серые глаза.
— Во что, чёрт возьми, ты играешь? — спрашивает он, переводя взгляд с ожерелья на часы, а затем обратно на моё лицо. — Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы вы поняли, что то, что вы сделали со мной, было неправильно. Я хочу, чтобы вы в целом лучше относились к людям. Я хочу, чтобы вы знали, что ваши деньги не означают, что вам может сойти с рук убийство. — Я сбрасываю его хватку и протискиваюсь мимо него, направляясь к столику Лиззи. Она наблюдает за тем, как я сажусь, слегка нахмурив брови.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, и она кивает, крутя на пальце обручальное кольцо.
Эндрю тоже наблюдает за ней, и в выражении его лица сквозит мрачная меланхолия, которую я хотела бы стереть. Он вообще не хочет быть помолвленным, не говоря уже о девушке. Меня тошнит от тоски по нему.
— Я в порядке, — отвечает Лиззи с долгим выдохом. Мы обе наблюдаем, как Уильям подзывает своего сына к себе. Произносятся резкие, тихие слова, прежде чем мистер Вандербильт протягивает руку и хватает Тристана за запястье с такой силой, что его сын съёживается. Моё сердце бешено колотится, и я почти встаю. Лиззи накрывает мою руку своей. — Если ты пойдёшь туда, то сделаешь только хуже. — Её голос срывается почти на шёпот, когда Уильям тащит своего сына в сторожку.
Я ничего не могу с собой поделать.
Я заставляю себя подняться со стула и пробираюсь сквозь толпу к двери, проскальзываю внутрь и мельком вижу двух мужчин, направляющихся в сторону VIP-комнаты на противоположной от бара стороне ложи.
Не уверена, что именно я делаю, но всё равно подкрадываюсь. Дверь закрыта, но я слышу голоса, доносящиеся изнутри.
— …простолюдинка, носящая твои часы.
Тристан хранит гробовое молчание.
— А Лиззи Уолтон? Я запретил тебе видеться с ней. Неужели ты думаешь, что эти твои тайные свидания приведут к чему-то, кроме внебрачного ублюдка-наследника и малолетней шлюхи, от которой мне придётся откупиться? Что, чёрт возьми, с тобой не так?
— Ты имеешь в виду такого ублюдка, как я? Неужели я такое чёртово разочарование? — мой рот приоткрывается от язвительности в голосе Тристана. Раздаётся резкий треск плоти о плоть, и я съёживаюсь, берясь за дверную ручку. Она заперта.
Повисает долгое молчание, как будто, возможно, они ждут, не попытается ли тот, кто стоит по мою сторону двери, сделать это снова. Наконец, Тристан заговаривает, его слова смягчаются.
— Этого больше не повторится, — говорит Тристан низким и хриплым голосом. — Марни, должно быть… подумала, что это нормально — носить мои часы после того, как мы переспали. — Переспали?! Гадость. Но я думаю, что это такая же правдоподобная ложь, как и всё остальное.
— Ты помолвлен, сынок, с Дюпон. Нужно ли мне напоминать тебе, насколько это важно? Компания разоряется. Без их денег мы потеряем всё. Если ты хочешь жить в трейлере по соседству со своей шлюхой, тогда, во что бы то ни стало, продолжай бросать мне вызов. — Уильям делает паузу и вздыхает. — И чтобы я больше не видел тебя рядом с Лиззи Уолтон. На этот раз я делаю тебе предупреждение. Тебе не понравится то, что я сделаю в следующий раз.
Я ухожу, прежде чем они вдвоём вернутся.
На этот раз я не радуюсь крови на губах Тристана.
Когда я возвращаюсь в комнату той ночью, я вычёркиваю его имя из своего списка, и меня от этого чертовски тошнит. Я никогда больше не буду использовать Уильяма Вандербильта против его сына. Никогда.
Но в моём телефоне есть запись с его голосом.
Испытай меня, придурок. Попробуй и посмотри, что получится.
Остальная часть зимних каникул проходит без происшествий. Папа больше не приглашает Дженнифер в гости, хотя несколько раз заговаривает о ней. Зак заезжает на Рождество с подарками для меня и папы. Чарли получает пару новых ботинок, пиджак от Кархарт и новый блестящий галстук. Что касается меня, то я кладу ключи в конверт и бросаю взгляд на Зака. На другой стороне есть адрес хранилища.
— Что это? — спрашиваю я, но он просто пожимает плечами, желает нам счастливых праздников и уходит.
На следующий день мы с папой едем на склад, находим место, указанное Заком, и открываем его ключами. Внутри находится золотая педальная арфа.
Мой телефон падает на землю, и я прикрываю рот рукой.
Инструмент, который находится в этом месте, стоит более тридцати тысяч долларов.
— Как мы доставим её домой? — я задыхаюсь, как только наконец справляюсь со слезами и восстанавливаю дыхание. Присаживаясь на деревянный стул рядом с ней, я перебираю пальцами по струнам и вздыхаю от прекрасных нот. — Куда мы её поставим?
— Мы разберёмся с этим, Мишка-Марни, — отвечает
