потом пошла прочь. В груди затвердело и больно билось. Голова шумела, хотелось лечь и заснуть. Не быть. Крик над ухом резанул по мозгу.
– Смотрите! Рисунок! Эта безобразная морда! – высокий мужчина схватил камень и с размаху швырнул в граффити.
И тотчас целый град посыпался на стену, рисунок покрыли пятна выщербленной краски. Люди вымещали свою боль, как будто он был одушевленным предметом.
– Гады! Твари! – истерично кричала женщина. – Да чтоб они сдохли!
– Это мстители!
– Монархисты!
– Проверьте дома, подвалы! – прорвался сквозь вопли голос пожилого человека. – Может быть еще взрывчатка.
Это было хорошей идеей. А еще это было действием, отвлекающим от страха и боли. Мужчины – молодые и старые – разбежались в разные стороны.
– Пойдем, – прошептала мне Даша. – Пойдем домой.
Кэдвар куда-то делся, и мы вернулись в свою комнату. Даша засуетилась, вытаскивая одежду.
– Я забегу на работу, оставлю у охранника записку для шефа, что должна приглядывать за подругой, раненой при взрыве. Обязаны дать отгул, а нет – так плевать. Немедленно едем к нашим. Что бы это ни значило, мы должны быть вместе.
Я не спорила, хотя и не задумывалась. Усталость придавила, как волна. Но пришлось одеться и идти. На вокзале, непривычно запруженном народом даже для раннего часа рабочего дня, мы узнали, что взрывы прогремели еще в пяти местах. Люди бросились прочь из города, но ни одна железнодорожная ветка не работала, поезда стояли. Потолкавшись там еще немного, мы ни с чем возвратились в дом Кэдвара. Он уже места себе не находил от волнения. Старик встретил нас новостью, что все дома улицы проверены, бояться нечего. Но узнав о других взрывах, совсем пал духом. Пришлось взяться за дело, кипятить воду, заваривать сиорд, чтобы как-то взбодрить его. Да и нам необходимо было успокоиться. Не обменявшись и словом, я знала, что Даша думает о том же: кто устроил теракты и как связаться с ребятами.
На работу она так и не пошла, и лавка была закрыта, но бездельничать в тот день нам не пришлось. Позавтракав на скорую руку и убрав последствия взрыва (стекла выбило во всех близлежащих домах), мы поспешили на улицу. Раненых увезли уже в больницу, но там требовалась помощь: персонал сбивался с ног. И это пришлось очень кстати: мне нужно было чем-то занять себя, сконцентрироваться на деле, дойти до изнеможения, чтобы не думать, не рассуждать.
Но Даша внимательно прислушивалась к разговорам, и в перерыве, когда мы, пристроившись у окна, ели безвкусный суп, она поделилась собранным.
– Рисунок шляфена был везде. Ходят слухи, что двоих удалось схватить еще до происшествия, когда они убегали от граффити. Думали наказать за хулиганство, а потом прогремел взрыв. Не знаю, можно ли верить этому.
– Чему вообще можно верить?
– Нам нужно выбраться из города. Но как? Дороги перекрыты, даже машины пропускают с досмотром. Да и где мы возьмем машину?
Меня словно осенило.
– Ты ведь знаешь кого-нибудь из организации здесь в Луилире?
Даша растерялась.
– Да, но, честно говоря, не понимаю, чем они нам помогут.
– У них может быть больше информации. И… Прости, я уверена, что хотя бы с одним из лидеров ты знакома.
– Вика, нам нельзя сейчас метаться по городу, привлекая внимание. Взрывы взрывами, но мы не можем быть уверены, что за тобой не следят.
– Им явно сейчас не до этого.
– Рисковать нельзя! К тому же, я не знаю, где можно найти лидеров. Мы встречались с ними в чужих домах, да и редко это было. А простые кураторы групп нам не помогут.
– Да почему ты так упрямишься?
– Тише. Потому что осторожности мы обязаны тем, что еще живы и на свободе. Паниковать нельзя ни в коем случае.
– Что же, так и будем сидеть и бездействовать?
– Вика, подумай, есть несколько вариантов, – как всегда она любила раскладывать все по полочкам. – Если взрывы – дело рук организации, значит, они давно уже врали нам и опасны не меньше, чем Совет. Хотя это и кажется мне наименее вероятным, не стоит совсем отметать. Лидеров могли сместить. В организации мог произойти переворот, и тогда, прежде чем с кем-то говорить, нужно постараться выяснить, что произошло. Если же Дети Виира к терактам непричастны, какой смысл наводить панику, грозя разоблачить свои связи?
Тут нас позвали на перевязку, и разговор пришлось прервать. Но я не могла не согласиться, что рассуждения Даши очень разумны. Ночь мы провели в больнице, поспав лишь несколько часов. По пробуждении нам выдали горький крепкий сиорд, и вновь за работу. Хуже всего приходилось детям и раненым с ожогами. На перевязке меня подташнивало. Пару раз выходила на просторный балкон, куда из холла второго этажа вели стеклянные двери. За больницей располагался сад. Здесь прогуливались ходячие больные. Подышав свежим воздухом, я возвращалась к работе. В конце дня нас отпустили: состояние большинства пациентов стабилизировалось, работа наладилась.
Кэдвар накормил нас сытным ужином, засыпав при этом слухами, множившимися во взбудораженном городе, и отправил спать. Показалось, прошло несколько минут, когда меня потрясли за плечо.
– Вика, вставай!
Я с трудом разлепила глаза.
– Женя?
Даша вскочила.
– Как ты здесь оказался?
– Я не один.
Сев на кровати, я увидела у двери Райхью. Девушка была очень бледна, но смотрела решительно.
– Дороги ведь перекрыты.
– Мы добрались верхом, а от пригорода шли.
– Как наши?
– Все в порядке. Очень боялись за вас. Только через сутки стали сообщать имена погибших.
– Женя, что ты знаешь? – вцепилась я в него.
– Неужели это наши? – прошептала Даша.
– Нет.
– Как хорошо!
– Ничего хорошего. Все хуже некуда. Это провокация.
– Что?!
– Все взрывы устроены Советом.
– Зачем?
– Ослабить нас. Заставить сомневаться друг в друге. Знали бы вы, какая суета поднялась в организации. Вот тут ее разветвленная структура стала слабым местом. Невозможно было оперативно сообщить всем, как обстоит дело. Да и сейчас еще не все в курсе.
– Постой, – остановила я. – Значит, Совет знает о Детях Виира? Дэвр не выдержал под пытками?
– Под такими никто бы не выдержал. Правда, выжать из него можно было мало. Но, похоже, про шляфена все-таки рассказал. В целом: совет знает о том, что есть группа недовольных. Да они всегда знали. Чтобы разобраться, кинули пробный камень, посмотреть, как мы забегаем. Что и получилось. Теперь я уверен: первые рисунки шляфена – дело рук подосланного шпиона. Опять просочились! Все подстроено, чтобы теперь приписать нам эти теракты.
– Но зачем ты приехал?
– По заданию. В Луилире живет архивариус организации.
– У нас есть архивариус? – поразилась Даша.
– Да, представь себе. Конечно, документов у него
