– Тогда скажи, на фига за тобой гоняться по лесам, при этом гробя дорогую технику и изматывая людей, когда можно дождаться, пока ты вернешься в город, и взять тебя тепленьким прямо из постели безо всяких лишних хлопот и расходов. Где логика? Только не говори, что те, кто устроил на тебя охоту, совсем тупые!
– А я и не говорю…
Разговаривая, мы споро отмеряли метры среди лесных зарослей. Мне очень не хотелось снова лезть в ручей и я решил, что нужно хотя бы на часок-другой облегчить себе путь.
Ведь совсем не факт, что ищейка сразу наткнется на наши следы. К тому же, она не может раздвоиться, чтобы рыскать сразу по двум берегам ручья, который постепенно превращался в небольшую речушку.
– Вот потому я думаю, что ты темнишь, – сказала Илона. – Или что-то недоговариваешь.
– Ну, а если это так, что с того?
– Как что!? – возмутилась Илона. – Это твои разборки с бандитами, а не мои. Я тут ни при чем.
– Согласен.
– Нет, вы только посмотрите на него… Он согласен. Почему я должна из-за кого-то страдать!?
– Дорогуша, у тебя что-то с памятью не в порядке.
– Стив, не буди во мне зверя. Ты на что намекаешь?
– Я не намекаю, а говорю прямо. Я не тащил тебя за собой, ты сама напросилась. Мало того, я предупредил, что прогулка на пленэр может быть опасной. Было такое?
Илона не ответила. Хмурясь, она топала позади, стараясь не ломать ветки кустарника, встречающегося по дороге, и вообще поменьше следить.
Об этом я попросил ее, едва мы двинулись в путь. Ведь кроме чувствительного собачьего носа есть еще человеческие глаза, и если среди бандитов находится опытный охотник, то нас можно найти и по следам.
Я шел и думал (в который раз): сказать – не сказать, сказать – не сказать… Наконец я решился. А что мне было терять? Я ведь все равно не знал, за чем идет охота.
– Перестань дуться, – строго сказал я Илоне. – Ты, чай, не ребенок. И мы идем в одной связке. Нам нельзя ссориться, иначе наши шансы на выживание будут близки к нулю.
– А я не дуюсь. Я злюсь. Ты водишь меня за нос.
– Понял. Для женщин вранье невыносимо. Они такие большие правдолюбы… Прости подлеца.
– Да ну тебя!..
– Ладно, слушай. Только запомни: после того, как я тебе все расскажу, мы станем словно близнецы, помеченные одним клеймом. Если я останусь в живых, значит, и ты выживешь. Но вдруг меня закопают, то ты будешь лежать рядом. Выбирай.
– Судьба уже сама все выбрала, – не без претензий на высокий слог ответила Илона.
– Ну не надо, не надо вмешивать в эти дела судьбу! – Я недовольно поморщился. – Нельзя все глупости, которую совершает человек, называть судьбой. Это всего лишь шелуха, под которой скрываются зерна истины. Мы много чего наворачиваем вокруг себя, бездумно и бездоказательно сетуя при этом на судьбу.
– С тобой дискутировать – что против ветра плевать, – снова надула губы Илона.
– Вот и не плюй.
Я посмотрел на небо и решительно повернул вниз, к ручью – пора путать следы, чтобы ищейке жизнь медом не казалась.
– Что ж, раз ты так решила… – сказал я после некоторого раздумья. – Слушай…
И я поведал ей всю историю своих взаимоотношений с Зямой, а также высказал некоторые предположения, возникшие у меня после встречи с Грачем.
– Вон даже как, – задумчиво сказала Илона.
В этот момент мы забредали в воду. Ручей уже не был мутным, а потому хорошо просматривалось дно, и идти по воде было легко.
– Да-а, твой друг тебя здорово подставил… – продолжила Илона не без горького ехидства, шлепая по мелководью.
– Зайди в воду глубже, – сказал я приказным тоном. – Иначе на дне останутся хорошо различимые следы.
А что касается моего так называемого "друга"… – Я кисло ухмыльнулся. – Да, похоже, он меня подставил.
Но я на него не обижаюсь. За все нужно платить. Это аксиома. И если я выживу в этой круговерти, то с полным на то основанием скажу, что плата не была чрезмерной. Ну, а если нет… Тогда я буду разбираться с Зямой в ином измерении, где другие критерии в отношении моральных и материальных ценностей.
– Хорошенькое дельце…
Задумавшись, Илона забрела в ручей по пояс, и течение потянуло ее на глубину.
– Дай руку! – попросила девушка, чтобы не нырнуть в воду с головой, так как она нечаянно попала в глубокую промоину. – Спасибо. Ну, хорошо, допустим, он оставил что-то такое ценное, из-за чего и разгорелся весь этот сыр-бор. Но ты-то здесь причем? Приезжий человек, который никоим боком не причастен к делам… – как его? – ах, да, Зенона.
– Думаешь, я не задавал себе этот вопрос?
– И что?
– А ничего. Логику моих преследователей понять трудно, если не сказать – невозможно.
– Я думаю, в этом деле есть какая-то незамеченная тобой тонкость.
– Наверное, есть. Но попробуй разгадай замысел Зямы. Он все обставил в лучших традициях детективного жанра. Зяма построил мне коварную ловушку. Но самое хреновое в этой истории то, что я до сих пор не знаю, как выглядит эта ловушка, чем ее замаскировали и где она находится.
– Мы уже в нее попали, – сердито сказала Илона. – Так что какая разница, как она смотрится извне?
– Твою голову иногда посещают толковые мысли. Верно, теперь нам все это до лампочки. Наша главная задача на данный момент не разгадывать ребусы, а любой ценой сохранить собственные жизни.
– Что весьма проблематично.
– Смотрю на тебя и удивляюсь…
– Чему?
– Твоему хладнокровию. Другая уже померла бы от страха. Или ее покинули бы силы – это часто случается с женщинами в экстремальных ситуациях. А ты держишься как старый солдат, прошедший огонь и воду.
– Твои слова – лучшее подтверждение мужского эгоцентризма. Женщина, по мнению мужчин – не человек. Или, скажем точнее, – не совсем человек.
– Не утрируй. Я не про то говорю. Просто удивляюсь твоей выдержке и отдаю ей должное.
– Наверное, для того, чтобы меня подбодрить.
– И для этого тоже. Потому как все то, что было до сих пор – это цветочки. Ягодки нас ждут впереди.
Сейчас мы выберемся из ручья и резко возьмем вправо. Пойдем лесом.
– Зачем?
– Нас будут искать в долине. Что, в принципе, логично. Во-первых, долина выводит точно к бывшим лесоразработкам, а значит и к старой дороге, во-вторых, здесь течет ручей, то есть вода, без которой нам придется туго. Попробуй в незнакомом лесу найти источник…
– Выходит, нам придется сделать крюк?
– И немалый.
– Но тогда мы сможем выйти в места обжитые не через сутки, как ты обещал, а позже.
