присутствовал на заключительном заседании съезда. Хотя три месяца спустя он был восстановлен в качестве члена ВЦСПС, но уже больше никогда не появлялся на профсоюзной арене.
Бухарину удалось продержаться ненамного дольше. В январе 1929 года, доведенный до отчаяния, он еще два раза встретился с Каменевым, но безуспешно; во внутренних партийных кругах от самого Каменева уже знали об их предыдущей встрече. Разрыва было уже не избежать. И он произошел в конце января, на объединенном заседании Политбюро ЦК и президиума ЦКК. Трое несогласных подали в отставку; Бухарин открыто выступил против Сталина, хотя и не называя его имени, протестовал против деспотической власти партии и против того, что руководство партией осуществляется одним человеком. Сталин в ответ язвительно напомнил Бухарину о зигзагах его биографии, о его юношеских спорах с Лениным и осудил «правооппортунистическую и капитулянтскую» платформу отступников. В решении, принятом на этом заседании 9 февраля, повторялся перечень грехов Бухарина; он обвинялся в нелояльности по отношению к партии. Но это решение не было ни опубликовано, ни официально доведено до сведения Центрального Комитета партии, поэтому положение Бухарина внешне оставалось таким же, как и прежде. И только в апреле, когда состоялся объединенный пленум Центрального Комитета и ЦКК, Сталин еще раз выступил с широким набором огульных обвинений в адрес Бухарина за все его прошлые прегрешения; решение от 9 февраля было подтверждено, и Бухарина освободили от поста ответственного редактора «Правды» и от дальнейшей работы в Коминтерне, а Томского — от работы в ВЦСПС. Но это было только чисто официальное оформление уже существующей ситуации. После пленума Молотов довел его решения до сведения собравшихся на партийную конференцию, чтобы обсудить и одобрить первый пятилетний план. Но ни выступление Молотова, ни резолюция, одобряющая принятие решения, опубликованы не были. Ни в прессу, ни в широкую публику не просочилось ни единого слова о падении Бухарина.
Такая чрезмерная осторожность была характерной для Сталина, который не считал Бухарина опасным соперником и не видел нужды в нагнетании обстановки. Но это была также дань популярности Бухарина среди рядовых членов партии, многие из которых, особенно в деревне, разделяли его умеренные взгляды. Впервые об этом заговорили в июле 1929 года на X пленуме ИККИ. Вначале никто не обратил внимания на отсутствие Бухарина, во всяком случае, вслух об этом не говорилось. Но в середине заседания Молотов выступил с обвинением в адрес трех отступников, особенно в адрес Бухарина, который оказался «правым уклонистом» и нападал «на нашу социалистическую экономику». После этого к Молотову присоединился дружный хор множества делегатов, как советских, так и иностранных; в конце пленума была принята резолюция, осуждающая Бухарина и поддерживающая решение Центрального Комитета отстранить его от дальнейшего участия в работе Коминтерна и его органов. Но опять-таки эта резолюция не была опубликована вместе с остальными и появилась в «Правде» только спустя несколько недель. К этому времени, однако, в прессе развернулась шумная кампания осуждения. На пленуме Центрального Комитета в ноябре 1929 года эта кампания достигла пика. Трое отступников были вынуждены подписать отречение от своих убеждений, и оно было опубликовано в «Правде». Бухарина вывели из состава Политбюро, Томского и Рыкова только пожурили и предупредили, чтобы впредь вели себя достойно. Так постепенно этих людей дискредитировали, а сами они становились беспомощными и безобидными…
Спустя месяц, 21 декабря 1929 г., Сталин праздновал свое 50-летие. Это событие сфокусировало и высветило те тенденции, которые постепенно сложились в результате его борьбы с соперниками и восхождения к высшей власти. С первого момента назначения Сталина на пост генерального секретаря партии в последний год активной жизни Ленина его сила крылась в жестком, неослабном и тонком управлении партийным аппаратом, который контролировал назначения на ключевые посты в партии и в государстве. Личное одобрение Сталина открывало прямой путь к продвижению. Он собрал вокруг себя группу преданных приспешников — по большей части второразрядных партийных руководителей, чья политическая карьера была тесно связана с его собственной и которые были бесконечно обязаны ему лично. Благодаря политике набора в партию, начатой в 1924 году под названием «ленинский призыв», удалось выстроить партийные ряды из надежных работников, известных своей готовностью беспрекословно подчиниться партийной линии.
В области партийной теории, где он был слабее, Сталин изо всех сил старался представить себя не как новатора, а как преданного ученика Ленина, хранителя партийного вероучения. Приписывание теории построения социализма в одной стране Ленину было ложью — Сталин стремился укрепить свой авторитет за счет авторитета учителя. Аналогичным образом, но уже по отношению к нему поступало его окружение. Слова Сталина, как и слова Ленина, часто цитировались в прессе и в речах его последователей, к ним прибегали как к высшему авторитету. Повсюду в общественных местах появились портреты Сталина, часто они висели рядом с портретами Ленина. Это достигло апогея в чествованиях по случаю 50-летия Сталина, которые были отмечены беспрецедентным до того времени проявлением низкопоклонства и восхвалением лично Сталина.
Характер правления Сталина по множеству признаков отличался от всего, что можно было только представить возможным при Ленине. Сталин обладал тщеславием, вовсе чуждым Ленину: ему было недостаточно просто занимать должность со всеми ее официальными атрибутами — он требовал абсолютного повиновения и признания собственной непогрешимости. Ни в прессе, ни даже в специальных журналах не мог промелькнуть даже намек на открытую критику или недовольство. Дискуссии по текущим вопросам, которые все еще продолжались, сводились к безвкусному и однообразному восхвалению вождя и ликованию по случаю достижений, чаще всего мифических. Сталин стал фигурой, удаленной от всех, изолированной, возвышенной над обыкновенными смертными и даже над своими ближайшими коллегами. Судя по всему, он был начисто лишен теплых чувств к своим товарищам; он был жестоким и мстительным по отношению к тем, кто шел против его воли, вызывал его недовольство или антипатию. Преданность Сталина марксизму и социализму была весьма поверхностной. Социализм, по его представлению, не произрастал из объективной экономической ситуации и из восстания классово сознательных рабочих против давящего господства капитализма. Это было нечто, насаждаемое сверху, произвольно и насильно. Сталин презирал народ; ему были безразличны понятия свободы и равенства; он не верил в перспективу революции в любой другой стране за пределами СССР. Сталин был единственным членом Центрального Комитета, который еще в январе 1918 года утверждал, споря с Лениным, что «революционного движения на Западе нет».
Приверженность теории построения социализма в одной стране — хотя те идеи, которые выкристаллизовались в новую доктрину, и не принадлежали целиком Сталину — была очень выгодна ему. Это позволяло ему сочетать исповедование социализма с
