Вздрагиваю, сильнее сжимаю Ланку, пытаясь закрыть ее от этого всего.
Не пущу!
Не отдам!
Ни ее, ни Вальчика!
— Мы найдем выход, Лан, — говорю я твердо и серьезно, — найдем, обязательно.
— Да какой выход, Марусь? — Ланка уже тоже успокоилась, голос ее глухой, безжизненный, только руки сжимаются на моей талии, она никак не может меня отпустить, словно источник жизни, источник сил я для нее, — опять собирать деньги? Конечно, будем, да… Но время упущено. Я эти собирала с того дня, как впервые про клинику узнала, два года назад… И все это время толком не ела, одежду не покупала, работала, как проклятая, на трех работах с подработками… Я, конечно, и дальше так буду впахивать, но у нас нет этого времени теперь. Вальчику совсем немного осталось до того момента, пока операция еще может что-то изменить, поставить его на ноги… Я связывалась же с клиникой, нас уже ждут. И даже обещали решить вопрос с моим проживанием. Я же визы собиралась делать… Тварь, какая мразь все же… И я тоже хороша… Знала ведь, знала! И все равно оставила деньги дома! Не думала, что он до такой степени подонок, чтоб тронуть… Вальчик же его сын… Я во всем виновата…
— Нет, Лана, нет… — пытаюсь ее утешить я, но Ланка отстраняется опять, смотрит на меня снизу вверх, кривит губы.
Ее воспаленные красные глаза горят лихорадочно и болезненно.
— Я, только я. На моей совести все, Марусь.
Она поворачивается, облокачивается на стол, берет чашку с чаем, ставит обратно. Разворачивает и складывает кухонное полотенце, вертит в руках ложку. Ее суетливые бессмысленные движения полны безнадежности.
— Черт! — Ланка бросает чайную ложку, откидывается на стенку холодильника, — вообще не понимаю, что делать. Неоткуда взять, просто неоткуда! Кредитов мне не дадут. Если бы дали, все бросила бы, квартиру эту проклятую, все! И уехала с Вальчиком! Главное — его вылечить, а все остальное будет потом! Но нет! Неоткуда! Ни занять, ни попросить… Слишком большая сумма! Даже себя не продать! Никто столько не даст! Если бы дали, ей-богу, ни на мгновение не задумалась бы!
— Лана!
— Что Лана? — усмехается она, — грубо, да? Плевать. Ладно, Марусь… Тебе на работу уже пора, прости, что я опять тебя так… И спасибо.
— За что?
— За то, что ты есть. И рядом. Это так много, если бы ты знала, как это много… Если бы не ты, я бы реально в окно… Слабость это, но, знаешь, такое чувство, что всю жизнь из меня выпустили… Что я уже мертвая…
Я обнимаю ее, и, через наполняющее сердце ощущение ужаса, шепчу, стараясь передать сестре хотя бы часть уверенности. Той самой, которой у меня нет:
— Лана… Мы выкрутимся. Поверь. Мы точно выкрутимся. Мы найдем деньги. И вылечим Вальчика. Все будет хорошо. Пожалуйста, не придумывай ничего, поняла? Ложись спать. Я тебе позвоню утром. И сегодня, через час смс отправлю, если не ответишь, приеду , поняла?
— Да не беспокойся, Марусь, это я так, глупости всякие… — Ланка усмехается печально, — куда же я от Вальчика…
— Вот-вот, про него думай! — велю я строго, а затем собираюсь уходить, предварительно попрощавшись с Вальчиком.
Конечно, оставлять Ланку в таком состоянии неправильно, но мне в самом деле надо на смену. Работу сейчас терять вообще нельзя. И надо подумать о дополнительной подработке… Хотела же через интернет на заказ портреты писать.
Выхожу из дома, смотрю на темное ночное небо, вздыхаю, понимая, что все мои мысли сейчас неправильные.
Это медленный заработок.
А нам надо быстро.
И я, наверно, знаю, что делать.
Вот только… Смогу ли?
___________________________
Темнота вокруг нас заставляет замерзнуть
И ярится во мгле жесткий ветер потерь
И глядят с высоты равнодушные звезды
Пустота, пустота, я пустая теперь
И холодный рассвет не развеет, не спрячет
То, что ночь нагнетет, не размоет шутя
Равнодушный и злой ты уходишь, а значит
Все, что было у нас, просто зря, просто зря
Этот мир устоит, даже если мы просто
вдруг исчезнем , и нас занесет колкий снег
Будут с неба смотреть равнодушные звезды
И других холодить равнодушный рассвет.
25.11.23 М.Зайцева
Девочки, последние часы ЧЕРНОЙ ПЯТНИЦЫ. Кто еще не видел, сколько книг у меня со скидками, велкам на мою страницу!
Глава 39
Ночь проходит беспокойно, в беготне, привозят детей из детского лагеря, с отравлением. Естественно, тут же в отделении становится шумно и тесно, потому что, кроме детей, приезжают их родители, родственники, бабушки, дедушки и прочая родня чуть ли не до десятого колена.
И все они шумят, кричат, возмущаются, охают, плачут, требуют полицию и прокурора. Дежурный врач едва успевает всех успокоить, ему на усиление приходят еще два специалиста из терапии, а вот санитарок на усиление не присылают.
В итоге, я бегаю по палатам, как соленый заяц, пытаясь везде успеть и не помня себя от суматохи.
Но зато эта бесконечная беготня заставляет отключиться от тревожных мыслей про Лану и Вальчика.
Я отправляю в течение нескольких часов парочку смс, получаю ответ, что все в порядке, выдыхаю чуть-чуть и смиряю в себе неукротимое желание позвонить и услышать голос Ланы.
Настолько завела меня эта ситуация, настолько перепугал безжизненный взгляд моей всегда боевой сестры, это погружение в безысходность, черноту, что не замечаю, как сама дергаться начинаю, сходить с ума.
А этого вообще нельзя делать, кто-то из нас должен оставаться трезвомыслящим. И в этот раз это, наверно, придется сделать мне.
Кроме этого, приходится смирять не только тревогу за сестру, но и лютую злобу на ее мужа, эту тварь, без зазрения совести обокравшего ребенка.
И нет, я не согласна здесь с Ланой, что делу не надо давать ход. Очень даже надо! Но, к сожалению, в этом вопросе на сестру не повлияешь.
Да и не до того сейчас. Деньги бы найти на операцию, время идет! Еще вчера надо было все делать: отправлять задаток, решать вопрос с проживанием, визами и так далее. Есть такие конторы, которые в этом помогают, за деньги, конечно же… И у Ланки эти деньги были, накопились практически!
Столько надежд, столько планов…
