– Я так и не нашел медсестру… – Он замер, не договорив, и бросился ей на помощь.
Освободив Анну, Николай перевернул Колодяжного на спину.
– Как видишь, пока жив, – ответил тот.
– Да я же тебя своими руками! – Клейменов занес над его головой кулак, но, заметив кровоточащий глаз, опустил его и поморщился: – Черт!
Анна заползла на кровать и замерла. Оставшихся у нее сил хватило лишь на то, чтобы позвонить Платонову:
– Колодяжный здесь.
– Я говорю, Колодяжный жив. И позвони Ускову, пусть пришлет в мою плату конвой.
Глава 29. Нечего терять
Из больницы Анна выписалась только через четыре дня. Плечо, конечно, еще не зажило, но она подписала все необходимые документы и ушла под свою ответственность. При этом, конечно, пообещала доктору, что, вернувшись в Москву, непременно долечится.
Стоял холодный ноябрьский день с ослепительным солнцем и голубым, безоблачным небом. Подъехав к управлению, Анна задержалась на улице, прислушалась к себе и ощутила непривычное спокойствие.
Платонов поджидал Анну в кабинете, она заранее предупредила его звонком.
– С выздоровлением!
Анна стянула с себя куртку, которую заказала по Интернету взамен обгоревшего пальто, и, бережно придерживая перебинтованную руку, села за свой стол.
– Хотелось бы знать, как обстоят дела.
– Замучился я с бумажной волокитой, – признался Павел.
– А Усков, что же, не помогает?
– Григорий Кузьмич написал рапорт. На днях его проводят на заслуженный отдых.
– Надо же… Вот уж не ожидала.
– Говорят, его ушатал Стратонов. Если бы не он, шиш бы Усков ушел.
– Это тебе Краюшкина рассказала?
– Кто же еще…
– Теперь давай о делах. – Поморщившись, Анна пристроила больную руку на стол.
– Колодяжный дал согласие сотрудничать со следствием в обмен на возможность выбрать подходящую зону, – сказал Платонов.
– Это ему Стратонов пообещал? – спросила Анна.
– Кто же еще…
– Тебе надо избавляться от слов-паразитов. Так нельзя. Все время повторяешь: «кто же еще».
– Короче, показания Колодяжный дает с большим удовольствием, я бы сказал, бахвалится.
– И это понятно. Терять ему нечего. Ни больше, ни меньше не дадут, а точно – пожизненное.
– В настоящий момент он содержится в тюремной больнице областного СИЗО.
– С чего это вдруг?
– У него поврежден глаз.
Стерхова усмехнулась:
– Ах да, я и забыла. Кто его допрашивал?
– В том числе – я, – похвастался Павел.
– Ну, и каковы впечатления?
– Тварь конченая, ничего другого сказать не могу. При женщинах матом не ругаюсь. – Платонов огляделся, словно примеряясь, куда можно плюнуть.
– Давай без эмоций, – сказала Анна.
– Помните, я говорил, что в Тамбов он вас послал, чтобы выиграть время?
– Ты оказался прав.
– Частично. На самом деле Колодяжный позвонил для того, чтобы мы засекли его телефон и приехали к даче. Надеялся, что пожар все спишет и его вместе с женой сочтут погибшим.
– Тогда кто же сгорел в доме вместо них?
– Парочка местных бомжей. И кстати, когда мы стояли около горящего дома, Колодяжный за нами наблюдал.
– Откуда? – вздрогнула Анна.
– С чердака из дома напротив.
– Он признался, где спрятал жену?
Платонов радостно улыбнулся:
– Ее обнаружили в соседнем кооперативе по чистой случайности. Хозяева приехали за картошкой, а там на кровати лежит Елена Васильевна. Колодяжный накачал ее снотворным, теперь она еще и простужена. В доме-то было холодно.
– Где она сейчас?
– В областной больнице. Вы, кстати, могли бы там с ней встретиться.
– От одной такой мысли становится жутко, – сказала Анна. – Она ничего не знает?
– Рядом с ней сейчас дочь от первого брака, которая приехала из Москвы. Я все рассказал ей. Думаю, по-семейному как-нибудь разберутся.
– Да нет, – проронила Анна. – Нельзя взваливать на плечи девчонки такой непомерный груз.
– Хотите сказать Колодяжной сами?
Стерхова кивнула:
– Хочу.
Понаблюдав за Платоновым, она поняла: тот собирается что-то сообщить, но не решается.
Анна поощрительно улыбнулась:
– Ну, что ты? Давай, говори.
– Хочу здесь остаться. Вы не против, если переведусь? Пришло распоряжение из Главного управления. Здесь будут формировать отдел по расследованию преступлений прошлых лет…
– И что?
– Не возражаете, если я сюда переведусь?
Она улыбнулась:
– Еще и порекомендую.
– Спасибо!
– Послушай-ка, Павел. – Стрехова опустила глаза и дальше заговорила как будто через силу: – Нужно, чтобы Колодяжного доставили ко мне на допрос.
Платонов ошарашенно замер.
– Удивляюсь я вам, Анна Сергеевна! Оно вам надо? Болейте себе на здоровье. Все, что нужно, вы уже сделали.
– Оформляй документы, пусть конвоиры привезут его сюда. И лучше сегодня.
Платонов посмотрел на часы:
– Успею?
– А ты поспеши.
Допрос Колодяжного для Анны был сопряжен с некоторыми трудностями. Она заранее выбрала нужный тон, но, когда увидела его, все изменила. Как только конвоиры усадили его на стул, она сказала:
– Права оглашать не буду. Считайте, что наш разговор – неофициальный.
– Мне все равно. – Колодяжный ощупал ее взглядом: – Сильно пострадали?
Она огрызнулась:
– Вам-то какое дело?
– Видел-видел, как в огонь сиганули. Себя не пожалели. А зря.
– Не вам об этом судить.
– Знаете, как говорят? – Колодяжный хитро усмехнулся. – Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. Точно про вас.
– Хватит разглагольствовать. Давайте ближе к делу.
– Куда уж ближе… – Колодяжный потрогал рукой повязку на глазу. – Задавайте вопросы. Мне только и осталось, что поговорить. Одно развлечение.
– Что вы сделали с настоящим Колодяжным?
