лежал автомат, точно такой, какой был в руке у Мамонта. Магомедгаджи не стал терять время на то, чтобы снимать куртку с автомата Рамазана. Затвор он передернул еще перед выходом из дома, а теперь сразу дал очередь в грудь полицейского. Тот упал на спину вместе со стулом и больше не шевелился. Очередь свое дело сделала.
Эмир не тронул автомат полицейского и резко свернул в левую сторону. Он хорошо помнил слова Мурада о том, что в этом крыле идут занятия в младших классах.
«С малышней проще справиться», – подумал эмир.
Сначала он открыл дверь справа, но тут же убедился в том, что попал в туалет, в котором было сильно накурено. Кашлянув от дыма, эмир дал очередь в двух женщин, которые сосали сигареты, попал, как ему показалось, только в одну, но решил, что и этого хватит. Ему следует еще и патроны поберечь, поскольку запасных магазинов он с собой не взял.
Мамонт с силой захлопнул дверь и шагнул дальше.
Следующая дверь была через коридор. Люди там уже слышали выстрелы и успели закрыться на ключ. Не желая тратить патроны, эмир только ударил ногой в замок и пошел дальше.
Тут в коридор вышла какая-то возрастная женщина с очень длинным носом-морковкой.
– Здравствуйте, – сказала она достаточно приветливо, хотя и строго. – Вы чей-то родитель?
– Общий, – ответил он и тут же выпустил в женщину все оставшиеся патроны одной длинной очередью.
Магомедгаджи не привык к этому автомату, и потому не умел считать выстрелы.
Мамонт отбросил за ненадобностью автомат вместе с курткой Мурада и выхватил из подмышечной кобуры пистолет. Он вбежал в класс, схватил за волосы девочку с передней парты и ее головой выбил стекло в окне.
Не обращая внимания на кровь от порезов стеклом на лице девочки, Магомедгаджи приставил пистолет к ее горлу и закричал, не зная сам, к кому он обращается:
– Эй, вы, я застрелю ее! Мне нужны деньги и вертолет с одним пилотом.
Что он почувствовал в последнее мгновение своей жизни, сказать трудно.
– Пуля калибра двенадцать и семь десятых миллиметра, попав в голову, никого живым не оставит, даже если заденет только по касательной, – проговорил старший лейтенант Скорогорохов, вооруженный крупнокалиберной снайперской винтовкой «Корд».
– Кто дал приказ снайперу? – возмущенно прокричал капитан Одуванчиков, находящийся уже под разбитым окном и готовый запрыгнуть в класс, чтобы прикрыть детей собой.
– Я приказал, – по связи тихо ответил подполковник Омаханов. – Это я приказал стрелять в брата. Эх, брат-брат. Ты уж прости меня, но так было надо.
