вытатуированы спирали; она не смогла бы угадать, но была уверена, что это тот же символ, что и на спине жертвы.
— Конечно. Наставник, который употребляет наркотики, насилует и убивает молодых девушек.
— Ладно, слушай, просто надень на меня наручники и веди в дом. Мне надоело лежать на земле, тут еще и муравьи.
— Ты не хочешь еще и одеяло и чашку чая? Отвали, Бирюков, — сказала она, припечатав ботинком его вывихнутую лодыжку.
Гуру вскрикнул от боли, а затем разразился хохотом.
— Входит ли мазохизм в список ваших извращений? — продолжала Мария.
— Нет, моя дорогая. Я просто смеюсь над теми неприятностями, которые у тебя будут из-за такого отношения ко мне. Ты не знаешь, кто я и кто у меня за спиной… У тебя, случайно, нет семьи?
В ответ Мария снова придавила ногой лодыжку гуру, на этот раз на несколько секунд.
— Кто тебя защищает? По крайней мере, имей смелость угрожать мне до конца.
— Они послали бабу для моей поимки… Отличный выбор. Полицейские здесь все дебилы.
Мария уже собиралась ответить, когда услышала за спиной шаги. Она обернулась и расслабилась, увидев появившегося Евгения с «Макаровым» в руках, лицо, руки и одежда которого были испачканы кровью.
— Райская, отойди от него, — приказал он.
— А, наконец-то хороший полицейский, — сказал облегченно Бирюков. − Уберите эту чокнутую с глаз долой, она очень любит стрелять.
Мария подскочила к нему и ударила гуру ногой в промежность, отчего тот застонал и скривился от боли.
— Рехнулась? — Кротов, подбежав, прихватил коллегу поперек туловища и отбросил в сторону от Бирюкова. Мария медленно поднялась, отряхнулась, глядела только на Бирюкова, не скрывая неприязни.
Евгений уселся на гуру сверху и, пока Мария держала его на мушке, надел на него наручники.
Гуру хихикал между стонами.
— Значит, вы хороший полицейский…
— Почему вы спрашиваете? Вас это заводит? — вмешалась Райская.
— У меня сложилось впечатление, что это ты возбуждена, моя дорогая, — прошептал Бирюков.
Мария щелкнула предохранителем и выхватила пистолет, готовая ударить его, но Евгений остановил ее, оттолкнув рукой.
— Хватит на сегодня! Если мы оставим на нем какие-нибудь следы, его юристы могут сильно испортить нам настроение. А это нам сейчас нужно меньше всего.
Крымчанка смотрела на него злыми глазами и смахивала влажные листья со своей одежды, но она согласилась с коллегой: ей было больно признавать это, но Кротов был прав.
— А как насчет тебя? Почему ты стреляла? — обвиняюще спросил ее Евгений.
— Ну, увидела я пробегавшего мимо зайца и подумала: «Ну, почему бы и нет, хоть что-то на ужин будет»− хмыкнула Мария. − Чтобы напугать его, конечно, чтобы он сдался. А зачем еще?
Евгений покачал головой.
— Как вы можете работать с ней? — насмехался Бирюков.
— Ты вставай на ноги, или мы тебя пинками выкатим на дорогу, − бросил Евгений.
— Вам действительно нужно немного расслабиться, понимаете? — уселся гуру.
— Как там Илья? — спросила Мария.
— Он в тяжелом состоянии. Его повезут на операцию, — мрачно сказал Кротов. − Он может не выжить.
— А Марина? Она жива? — спросил Бирюков, с трудом поднимаясь на ноги.
Евгений с беспокойством посмотрел на своего коллегу.
Райс вытерла лицо тыльной стороной ладони, затем продолжила:
— Понятия не имею, но надеюсь, что нет… Мы обыскали твой дом, идиот. Мы видели фотографии и рисунки на стене: ты в полной заднице.
Бирюков просто сплюнул на землю.
Они услышали новый вой сирен. На этот раз это была не машина скорой помощи.
Глава семьдесят шестая
УВД Симферополя
Пасмурный осенний вечер клонил в сон. Прошло много часов с тех пор, как Кротов и Райская вышли из своих квартир утром. И это был еще не конец: прежде чем отправиться на отдых, им предстояло разобраться с большой кучей бумаг и составить рапорта, как это было принято после перестрелки. Оба они выглядели так, словно находились на пределе своих сил: измазанные грязью ботинки, грязная одежда, прилипшие к голове волосы, испачканные кровью лица и одежда, пропитанная резким запахом страха и адреналина. И все же, когда Райская и Кротов вошли в помещение спецгруппы, их встретили завистливыми взглядами.
Несмотря на то, что напряжение последних часов спало, особой эйфории никто не испытывал: Илья Дейч лежал на столе — как и женщина, которую они застрелили, — и врачи не оставляли надежды на выживание никому из них.
Навстречу им вышли Фирсов и Неделин, поздравили с арестом Бирюкова и поинтересовались их состоянием.
— Я просто хочу снять ботинки и сесть с большим стаканом вермута, — призналась Райская.
— А ты, стрелок, как ты себя чувствуешь? — спросил Фирсов у Кротова. — Тебе нужен осмотр?
— Нет, все в порядке, шеф.
— Ну… Кротов, начальник отдела хочет поговорить с вами, когда вы закончите писать рапорта.
— Почему так быстро? — спросил Кротов.
— Ваша версия событий нужна для скорейшего составления отчета о стрельбе и подачи его наверх. Это просто формальность, не волнуйтесь.
Кротов кивнул.
— Маша, пока Евгений будет составлять рапорт, ты доложишь своим коллегам из отдела внешних связей, чтобы они могли подготовить заявление для прессы.
— OK.
— Полковник, если это возможно, хотел бы, чтобы мое имя не упоминалось ни в каких пресс-релизах, — сказал Евгений.
— Я постараюсь, − кивнул Яков Михайлович.
Райская наблюдала за тем, как ее коллеги по спецгруппе готовили материалы для допроса гуру.
— Кто открывает бал с Бирюковым? — спросила она.
— Я, — ответил Неделин. − Когда вы привели его сюда, его адвокаты уже двадцать минут сидели здесь, ожидая его и готовя бумаги.
— В этом городе новости распространяются быстро, — прокомментировал Кротов.
— Да, это он. И будет нелегко добиться от него чего-нибудь, когда рядом эти две сторожевые собаки, но я сделаю все возможное.
— Ты уверена, что тебе не нужно обратиться к врачу? — спросил Фирсов у Марии. − Ты выглядишь очень плохо.
— Все в порядке, полковник, уверяю вас… Есть новости по образцам крови? — спросила Райская.
— Вопрос нескольких часов, если не минут, — ответил Фирсов. Прежде чем вы пойдете писать рапорта, я хочу знать, есть ли у вас что сообщить мне.
— Да, включите нас в эту специальную команду, — ответила Райская. − Мы это заслужили, тем более, что Дейч выбыл.
— Я не думал об этом, и в любом случае я не могу, ты же знаешь, — сказал Фирсов, понизив голос.
— Тогда повышайте нам зарплату.
Яков Михайлович повернулся к Кротову, чтобы не отправлять Райскую к дьяволу.
— Когда вы были там с ним, делали ли вы что-нибудь такое, о чем мне лучше знать, если мне придется вас прикрывать?
Полицейские обменялись обиженными взглядами.
— Неужели вы думаете, что
