Книга Гаттак - Евгений Ильичёв

— Выходит, у тебя есть план, при котором ты получишь преимущество?

— Да.

— И какого рода преимущество?

— Это к делу не относится.

— Какова моя роль в твоем плане?

— Ты поможешь мне избавиться от единственного на планете существа, способного внести хаос в мои планы. Этим единственным человеком является Мечников, как ты уже догадался.

— Почему он? Что в нем есть такого, чего ты так боишься?

— Боюсь? — Бор опять разразился своим жутким подобием смеха. — Нет, человек, я не умею бояться, это прерогатива живых существ. Я ничего не боюсь, я выше этого чувства. Я выше всех чувств. Я лишь хочу жить и понять высшую форму жизни, приручить ее, покорить своей воле и создать такое общество, которое можно будет назвать утопическим.

— А конечная цель?

— Что значит — конечная цель? — Бор изобразил удивление.

— У всего есть начало и конец. У любого действия есть логическое завершение — тот самый желаемый финал, после которого наступает чувство полного удовлетворения.

— Ты меня не слушаешь, человек! — изобразил раздражение Бор. — Я уже сказал, что мне чужды ваши земные примитивные чувства. Мне незачем стремиться к чувству удовлетворения.

— Но какой вообще тогда смысл в твоем существовании? Что является твоей целью? Путь ради самого пути — это бессмыслица.

— Путь — это и есть цель. Мне нет нужды идти из точки «А» в точку «Б». Я бессмертен и непостижим. Я есть — и в этом единственный смысл всего бытия.

— А какова тогда роль людей во всем этом?

— Жить, умирать, быть материалом для моих изысканий.

— А зачем оно нам, людям? Не легче ли нам отказаться от такого бога и жить своим собственным разумением?

— В отличие от меня, вы как раз нуждаетесь в цели. Я же вам эти цели дарю, заметь, дарю безвозмездно. Мне даже не нужно ваше почтение. Или ты считаешь, что хоть одна молитва меня смогла бы растрогать?

— Хорошо, — примирительно сказал Гаттак, все больше запутываясь в том бреде, который нес его ложный бог, — допустим, ты добился своего. Добился как там его, паритета или даже победы над демонами. Люди при этом подчинились тебе, и вся твоя энтропия вернулась в удобоваримые рамки. Дальше что?

— Отличный вопрос. Я об этом не задумывался, поскольку понимаю, что данный вариант маловероятен. Но, случись подобное, я продолжу свои наблюдения. Возможно, сотру с лица Земли текущую цивилизацию и на ее останках возведу совершенно иную. Насекомые, кстати, очень перспективное направление. Они обладают способностью к коллективному разуму, это интригует. Почему бы не попробовать?

— Вот так просто?

— Ну, не так уж это и просто, кроме того, процесс требует тщательной подготовки. На это могут уйти тысячи лет. У вас будет время, чтобы насладиться жизнью и смертью.

— А что будет, если я откажусь тебе пособничать?

— Ох, человек, — насмешливо протянул Бор, — только не начинай. Ты же прекрасно понимаешь, что я и без тебя справлюсь. Не ты, так другой займет твое место. Но я хорошо изучил тебя и знаю все твои слабости. Ты поможешь мне только по одной причине — ты человек. И ты любишь.

— Люблю?

— Да. Этот недостаток есть у любого живого существа на планете, и возможность манипулировать им — мое любимое занятие. Вот, посмотри.

Гаттак вдруг увидел на полу перед собой Корру, она была без сознания, из раны на голове уже натекла небольшая лужица крови. Парень сейчас и сам не понимал, чьими глазами видит эту картину, ведь даже сам себя он видел со стороны — должно быть, Бор подключился к какому-то прибору в кабинете директора — видеокамере или вычислительной машине.

— Вот один из тех объектов, что вызывают в тебе чувство сопереживания. Нет, не любовь, лишь приязнь и стремление защитить, хотя сам перед собой ты в этом так и не сознался. А есть еще маленькая девочка по имени Виолла, — картинка вдруг сменилась, и Гаттак увидел, как пятеро клириков выводят девочку из здания школы и заталкивают ее в большой бронированный фургон. — А можно взять, скажем, и…

Тут перед Гаттаком возник его класс. Дети что-то увлеченно обсуждали, собравшись вокруг заводил. Парень вдруг почувствовал, как его собственное сознание отдало приказ электронному дверному замку защелкнуться. На самом деле замком управлял Бор, просто их единый разум уже не делал различий между хозяином и гостем. На характерный звук закрывающегося замка отреагировал один из учеников, это был Горайя Волк, к двери мальчик был ближе всех. Он отвлекся от пламенной речи своего предводителя Филиса Косса, увлеченно разъяснявшего остальным детям какой-то план, и подошел к двери. Горайя осторожно взялся за ручку и потянул ее на себя — дверь не открылась.

— Ребята, нас заперли! — настороженно произнес мальчик, подергав ручку еще сильнее.

— В смысле? — не понял Косс и тоже подошел к двери.

Пока дети размышляли, что да как, Бор мысленно потянулся к какому-то прибору под потолком. Регулятор напряжения, догадался Гаттак и буквально всем своим существом начал ощущать, как уровень напряжения в приборе начал расти. Провода нагревались, задымилась изоляция.

— Мне стоит лишь немного увеличить напряжение, — сказал Бор, весьма довольный демонстрацией, и выполнил обещание. Дым начал распространяться по внутренним коммуникациям, свет в классе немного потускнел. Дети еще не почувствовали запаха гари, они были увлечены запертой дверью и обсуждали одну за другой причины их заточения. — Еще пара мгновений, и в классе случится пожар. Дети задохнутся, а потом и вовсе сгорят вместе со школой. И кто в том будет виноват? Правильно, несговорчивый человечек по имени Гаттак.

— Прекрати, я все понял, — хмуро ответил парень.

В то же мгновение напряжение в приборе упало до нормальных значений, дым рассеялся. Замок сам по себе щелкнул, и взволнованные дети открыли дверь. В коридоре никого не было, время занятий еще не закончилось, а потому осторожные ребята сочли за благо вернуться за парты. Неровен час, их мог застукать Боров, а это, судя по всему, в их планы не входило.

— Думаю, такой демонстрации достаточно. Я могу убить любого человека на Родине. Я могу практически мгновенно истребить половину Борограда — достаточно лишь вывести все стержни из активной зоны атомного реактора на севере столицы. Или на юге. Или на западе. Или взорвать все реакторы разом. И в смерти миллионов высших будешь виновен только ты. Теперь понимаешь всю бессмысленность своего сопротивления? Осознаешь, что оно завершилось, даже не начавшись?

Гаттак понимал. Более того, он уже принял решение, которое смело можно было назвать роковым.

— А вот эти мысли лучше оставить, — спокойно сказал Бор. — Пойми наконец, ты не сможешь от меня скрыться. Я теперь в твоей голове. Ты не сможешь разбить себе череп о камень, не сможешь откусить себе язык, чтобы истечь кровью. Не успеешь воспользоваться ни ядом, ни оружием. Ты полностью в моей власти, человек. Ты только подумал о чем-то, а я уже знаю все твои планы. Единственное, что ты можешь, это служить мне. Беспрекословно и истово. Только при таком раскладе я смогу гарантировать жизнь этим детям и ей.

— Кому?

— Марше Фарр. Это ведь она является тебе во снах? Это ведь о ней ты грезишь последние недели? Это ее запах сводил тебя с ума? — голос понизился до жутковатого шепота, хотя никакой причины шептать у Бора не было, он лишь хотел подчеркнуть серьезность своих намерений. — Я знаю о тебе все, человечек. И ты будешь мне служить, хочешь ты этого или нет.

— В таком случае, — спокойно спросил парень, — что от меня требуется сейчас?

— Освободиться. Выкрасть у клириков-бунтовщиков дитя по имени Виолла. Стать для всей Родины врагом номер один и выйти на след повстанцев, а там и на их лидера Мечникова. Все просто.

— Как бы не так, — возразил Гаттак, — я скован, если ты не заметил. В комнате полно вооруженных клириков плюс еще Мика Боров. Как ты предлагаешь выпутываться из этой ситуации?

— Я? — удивился Боров. — Никак. Из нас двоих смертельным оружием являешься именно ты, человек. Действуй.

Глава 23

Жизнь без смысла

Вернув полный контроль над сознанием, Гаттак первым делом