новых подвигов все поймут, что настоящий герой — это именно он, а учитель уйдёт в бездну забвения даже раньше, чем Фенг прекратит его ничтожное существование!
Существовало только одно препятствие — имя учителя Фенг прослушал, да и потом не особо потрудился его узнать. Но у него есть ци — и этого достаточно! С помощью ци, сосредоточенной на этот раз в голове, Фенг сможет вернуть любой момент своей жизни! И не только прослушать снова все разговоры и прочитать все свитки, но и даже снова просмотреть любимые кристаллы!
— Значит, Фенга надо уронить в реку!
— Головой вниз, чтобы аристократ испугался и вылетел у него изо рта!
— Да ты что, тогда у нас в реке поселится еще и дурной аристократ! Зачем нам столько проблем?
— Может, его смоет течением?
— Или он отравит нам всю воду!
— Наоборот! Отравит хозяина реки!
— Дурак, нельзя такое говорить! Хозяин услышит!
— Сам дурак! Хозяин слышит только у реки! И Фенг уже дважды нырял!
Фенг довольно улыбнулся. План, который он тогда придумал на ходу, между делом, уже давал обильные плоды. Глупые суеверные крестьяне постоянно толпились на берегу, ожидая, пока Фенга не сожрёт речной хранитель. А он тем временем плавал под водой, тренировал подводное дыхание, да ещё и ловил и засовывал в заранее притопленную самодельную корзину пойманных под водой рыб, раков, угрей и миног. Ну а ночью, когда все спали, оказалось совсем нетрудно прокрасться к берегу, вытащить корзину и устроить пир!
— Вон он как похвалялся, что никого не боится!
— Два раза не считается! Два раза и я нырял!
— Ты что, тоже аристократ?
— Дурак, я не перед кем не хвалился! А Фенг ещё раз нырнёт! Или не раз!
— И начнет утаскивать молоденьких девушек!
— Зачем?
— Не знаю, но отец говорит, что аристократы охочи до задниц молоденьких девушек.
— Ну да, ведь они такие мягкие, там, наверное, много мяса или жира.
— Эй! Ты что? — раздался звук подзатыльника и вскрик. — По-твоему, они едят их?
— А что, отец говорил…
В этот момент Фенг не выдержал и упал, едва сдерживаясь, чтобы не начать хохотать. Разумеется, деревенские знали всё о размножении, с раннего детства они наблюдали за козами, курами и другими зверями, да и в домах тут никто не располагал сотней комнат, чтобы скрываться от членов семьи. Но все равно, из-за возраста дети как-то не соотносили одно с другим, ведь курица и петух — это что-то привычное, прямо здесь, а аристократы — где-то там далеко-далеко, где все ходят, как Фенг, на головах, хрюкают и пищат вместо разговоров, да и едят не палочками, а огромными черпаками прямо с двух рук и целых три раза в день! Эти глупые, но такие серьёзные рассуждения заставили потерять концентрацию. Но все же в последнее мгновение он ощутил что-то необычное, появилось чувство, словно его взгляд пронзает Небеса и Землю, замечая самую мельчайшую пылинку и любое крохотное биение жизни.
— Арга! — выкрикнул он, подпрыгивая и подхватывая бамбуковое копьецо.
Оно с размаху воткнулось в мягкую землю, проникая в неё почти наполовину. Рукоять в руках Фенга задёргалась, и он налёг на неё всем телом, погружая ещё глубже.
— Чего стоите, дурачьё! — заорал он на детей. — Быстрее!
Дети кинулись вперёд, сгрудившись возле воткнутого копья. В мгновение ока они содрали дёрн и начали разгребать руками песчанистую землю. Через некоторое время копьё дёргаться перестало, но дети уже выкопали достаточно глубокую яму, открывая спину земляного барсука, который по глупости не проигнорировал громкие вопли и неосторожно подобрался слишком близко. И пусть зверь уже едва шевелился, малышня немедленно забыла про все споры. Каждый схватил кто палку, а кто увесистый камень и начал обрушивать на зверя град отчаянных ударов. Раненный барсук снова задёргался, словно набрался новых сил. Он метался, шипел и рычал, кидался, пытаясь укусить, но сбежать уже не смог — слишком крепко пришпиливало его к земле копьё Фенга. Тому даже на минуту стало жалко зверя — не было никакой чести в победе толпы над уже поверженным противником. Но он прекрасно понимал, что стоило бы зверюге вырваться, тот мог бы здорово порвать всех детей, включая и самого Фенга. К тому же барсук оказался крупным, с пушистой полосатой шкурой, за которую у торговца можно выменять что-то полезное, упитанными к приближающейся зиме боками, жир с которых, собранный в горшки, надолго скрасит им стол и поможет выжить зимой, крепкими костями и острыми когтями, из которых можно сделать прекрасное оружие и инструменты, и большим количеством мяса. К тому же можно не заострять внимания на том, что заслуга в убийстве барсука принадлежит не только Фенгу.
— Если вы поможете мне дотащить его к маме, — уверенным, не допускающим пререканий тоном заявил он, — каждый из вас получит миску рисового супа с кусочком мяса!
И лишь оглушительный восторженный вой стал ему ответом.
☯☯☯
— Вот так, получай, и еще! — Хань-Фенг увлеченно колол острой палкой в землю.
Несмотря на то, что ни побеги, ни плоды, ни крупный мясистый клубень жёлтой шерстянки никто, даже самый голодный крестьянин, не стал бы есть и под угрозой голодной смерти, это растение здесь всё же выращивали. Фенг не знал, куда идёт шерстянка — применяется ли в алхимии, используется как лекарство или же является ингредиентом какого-то изысканного блюда. Но это был один из немногих товаров, которые торговец не обменивал на другие вещи, а давал за него пусть и небольшие, но настоящие деньги. Монетки служили тут не только способом выплатить налоги, но ещё и украшением — ведь если продеть через квадратные отверстия шнурок, можно их носить на шее, демонстрируя достаток и богатство.
Увы, шерстянка являлась не только очень прихотливым растением, но и привлекала насекомых, которые охотно пожирали как цветы, так и листья. И единственным способом с ними бороться — собирать тех, что выбирались наружу. Или…
— И ты тоже получай!
Иногда Фенг задавался вопросом, почему у мелкого и жёсткого жука-рогохода такие огромные и жирные личинки? И почему, если сам жук никуда не годится, но его легко поймать, то личинка, которых обычно можно добыть лишь во время вскапывания грядок весной при посадке семян, так хорошо умеет зарываться в землю? Разумеется, подобные раздумья не мешали ему ходить вдоль грядок, вскинув остро заточенную бамбуковую палку.
С каждым новым ударом палка втыкалась в рыхлую землю и непременно находила новую жертву. Насекомые гибли и тут же отправлялись для дальнейшего приготовления в его самостоятельно сплетенную корзинку. Ци помогала видеть гадов даже в толще земли, удары
