Такие вечеринки в наемных помещениях устраивала некая Мария Винцлер с мужем: в 1746 г. в доме адмирала Головина на Адмиралтейской стороне и в 1747 г. в доме Веселовской на Васильевском острове. Они заплатили 1 руб. 50 коп. за караул солдат для охраны порядка и 3 руб. за оркестр полковых музыкантов для танцев. Их клиенты состояли из армейских офицеров, купцов, шкиперов и чиновников, каждый из которых платил рубль за посещение вечеринки – с женщин входная плата не взималась. Посетителей в течение вечера угощали напитками, как алкогольными, так и безалкогольными655. Некоторые устроители вечеринок, стремясь к голой прибыли, пытались избежать процедуры получения полицейского разрешения. Иоганн Форстер, трактирщик по профессии, с женой устроили танцевальный вечер в доме вице-адмирала Корсакова в июле 1750 г. Их посетители были из более низких слоев общества, чем гости на вечеринках у Винцлеров – прапорщики, отставные офицеры, лавочники, мелкие чиновники, вроде писарей, – и платили они за вход всего по 50 копеек. Как и у Винцлеров, с женщин денег не брали. Музыканты были флотские, им также заплатили три рубля656. Но на допросе Форстер признался, что подкупил полицейских чиновников, в частности секретаря Матвея Фадеева, чтобы те помогли ему с разрешением на вечеринку, и ему посоветовали настаивать на том, что он беден и что устраивает вечеринку, чтобы заработать657. Петербургские власти заботило, главным образом, поддержание благопристойности – музыкальные увеселения их интересовали только в том случае, если были связаны с незаконной деятельностью или с беспорядками.
К концу рассматриваемого периода музыка стала общепринятой частью жизни петербургского общества. Двор сыграл самую значительную роль в этом процессе, покровительствуя иностранным и российским музыкантам на протяжении всего времени. Как писал один современник, русский двор в качестве крупного покровителя музыки вошел в круг других европейских дворов своего времени – венского, дрезденского, берлинского, мангеймского658. Петербург стал целью для честолюбивых композиторов и музыкантов, искавших счастья не только при большом дворе, но и при дворе великого князя и княгини. Великий князь сам был скрипачом, правда скромных способностей, и в царствование Елизаветы регулярно устраивал концерты у себя в покоях659. Постоянный приток итальянских и немецких исполнителей, начавшись в 1730-х гг., не иссякал и на протяжении 1760-х, включая такие прославленные имена, как Бальдассаре Галуппи – он приехал в Петербург при Екатерине II660. Интерес к музыке у придворной элиты процветал по-прежнему. Например С.К. Нарышкин содержал большой роговой оркестр, набранный из его охотничьей свиты, и в начале 1750-х гг. нанял Иоганна Мареша, прославленного рогового музыканта из Богемии, руководить этим оркестром661. Такие персональные начинания в будущем получат развитие с появлением в 1770-х гг. крепостных оркестров и хоров в имениях знатных фамилий, например Шереметевых662.
Интерес к исполнению музыки существовал также за пределами двора. Как и театром, сначала концертами увлеклась элита, способная их оплачивать и проводить в своих домах, но постепенно появлялась также и готовая платить публика, такая же, как посетители концертов в других европейских городах, что и поощряло различных импресарио организовывать для нее представления. Хотя частота концертов и количество слушателей были здесь скромнее, чем в Лондоне или даже чем в сравнительно небольших германских городах, например в Лейпциге, но с их появлением расширялся доступ к развлечениям европейского типа и укоренялась привычка к светскому общению. В Петербурге второй половины XVIII в. концерты проходили все чаще, а значит, они оказались достаточно популярными, чтобы стоило заниматься их организацией. Но, как и другие аспекты общественной жизни Петербурга, эти мероприятия подлежали полицейскому контролю, если в них подозревали нарушение приличий, которым могло грозить взаимодействие смешанного общества. И хотя рассматриваемый период и был важным этапом в утверждении Петербурга как сцены для музыкальных талантов, все-таки этот процесс еще едва начался.
МАСКАРАДЫ
Как и ряд других элементов жизни придворного общества в первой половине XVIII в., маскарад был привнесен из-за границы. Он вырос из традиции пышных публичных церемоний Ренессанса, на которых костюмы, музыка и художественное оформление использовались для создания аллегорических картин. Эти празднества постепенно развивались в детально разработанные маскарады, которые представляли собой красочные символические зрелища, прославлявшие правителя. Маскарады, с их акцентом на абсолютной и божественной природе королевской власти, составляли в XVII в. важную часть придворных торжеств по всей Европе. Ярким их примером были маскарады при английском дворе времен Карла I, разработанные Иниго Джонсом и игравшие такую же репрезентационную роль, как версальский придворный балет – ballet de cour – при Людовике XIV, хотя и с менее успешным политическим результатом663. Дальнейшее развитие началось с появлением публичных маскарадов в Англии в начале XVIII в. Театральный антрепренер-швейцарец, Иоганн Якоб Хайдеггер, учредил в 1717 г. еженедельные маскарады для платных посетителей, воспользовавшись своим положением управляющего лондонским театром Хеймаркет, чтобы получить подходящее помещение664. Эти мероприятия оказались очень успешными и снискали поддержку со стороны первых королей Ганноверской династии – Георга I и Георга II, невзирая на шумное сопротивление церкви, юридических кругов и других недовольных, например Уильяма Хогарта, который выразил порицание в своей гравюре 1724 г. «Городское дурновкусие, или маскарады и оперы»665. Похожие увеселения устраивались и в других европейских городах, так, в Париже в тот же период появились публичные балы – bals publiques666.
