— Да-а… — задумчиво протянул Сид. — Я тебя понимаю. Не всем повезло родиться в семье Рокфеллера. Сам в таком положении. Если бы не мать…
КОРОЛЬ БУБЕН
Сидор Иванович Коровин. Ровесник Валентина Борисюка. Но диаметральная ему противоположность.
Ибо детство у них было разное. И благодаря обстоятельствам разный сформировался характер. Насколько благополучно все было в семье Борисюков, настолько же неблагополучно шли дела у Коровиных. Мать Сида пила. Сколько он себя помнил. Не та женщина, которую он уважительно называл теперь «мать». А та, которая родила его на свет и к которой Сидор не испытывал ни малейшего уважения. Работала она дворником, вставала затемно, а едва завершив дела, бежала в ближайший ларек за бутылкой. В то время как Валя Борисюк барабанил гаммы на фортепиано и прилежно учился, Сидор Коровин шатался по улицам в компании таких же оболтусов, забросив портфель с учебниками на шкаф.
Отца Сид помнил, но плохо. Потому что хотел забыть как можно скорее. Помнил только, что тот тоже пил беспробудно. Работал сантехником в ЖЭКе, и рубли с трешками, которые совали в карман благодарные жильцы, сгубили Ивана Коровина, мастера на все руки. Вокруг него постоянно крутились подозрительные типы, жаждущие опохмелиться, но пропивающие ползарплаты в день получки, а вторую половину на следующий. Его зарезали в пьяной драке, когда Сиду было двенадцать.
Мальчик прогуливал уроки, рос, как трава в поле, стрелял у прохожих сигареты, баловался пивком, сначала дрался до крови, пробовал силу своих кулаков, потом увлекся культуризмом и стал пропадать в клубе, где подростки тягали «железо». Курить он бросил, крепче пива ничего отныне не употреблял, потому что насмотрелся на алкашей. На их испитые лица, гнилые зубы и дряблые мышцы. А ему хотелось стать таким же, как те мужики на картинках, которыми были обвешаны стены тренерской. С рельефной мускулатурой, в окружении длинноногих красоток либо рядом с дорогим автомобилем. И Сид целыми днями пропадал в подвале, где находился спортивный клуб. В доме чуть ли не каждый день собиралась компания. Приятели покойного отца по-прежнему заходили на огонек. К вечеру мать была в таком состоянии, что Сиду не хотелось идти домой ночевать.
Он закончил десятилетку, потому как был хорошим спортсменом и защищал честь школы на городских соревнованиях. По многоборью. Сид одинаково хорошо бегал, метал копье, прыгал в высоту и в длину. Аттестат ему вытянули, наставив троек. За спортивные достижения, не за знания. Но со спортом он свою жизнь не связал. Результаты показывал хорошие, но не выдающиеся. Получил кандидата в мастера спорта, до мастера тянуть не стал. Понял — не его. Поскольку Сид родился в сентябре и пошел в школу почти что с восьми лет, то, сдав выпускные экзамены и проболтавшись лето в столице, осенью же загремел в армию.
В армии ему нравилось. Очень. Два года Сида обували, одевали, кормили, поили. Заботились о нем лучше, чем дома. Думали за него. Что самое главное. И Сид был на хорошем счету. Отличник боевой и политической подготовки. Пример для остальных бойцов, ибо без труда сдавал спортивные нормативы и беспрекословно выполнял приказы. Служить в горячих точках ему не довелось, это был период относительного затишья. Попади он в армию на несколько лет позже, может быть, жизнь Сидора Коровина сложилась бы по-другому. Но Чечню он не захватил, отслужил два года на Дальнем Востоке и, демобилизовавшись, вернулся домой.
Что касается дедовщины… Сид мигом сколотил вокруг себя крепких парнишек и дал такой отпор, что больше не лезли. Характер у него был — кремень. И мышцы тоже каменные. Он никого не боялся, потому как вырос на улице и в драках поднаторел. А там бояться нельзя. Побеждает не самый сильный, а самый бесстрашный. Невысокий, но крепкий парнишка всегда выбирал противника выше себя на голову. В армии Сида уважали.
Вернувшись, он попал в другую жизнь. Пока был в армии, многое изменилось. Два года — срок. Когда уходил, мир стремительно менялся, плавился, а теперь был словно сосуд, вышедший из уст стеклодува. Еще теплый, но с четкими формами. Капитализм победил по всем направлениям, все теперь были заняты одним — делали деньги. Те, кто этого не умел, сидели по домам и сокрушались по старым, добрым временам. Ровесники Сила работали на частных фирмах либо учились. Либо и работали, и учились. Мечтали о карьере и о собственных фирмах. Учиться Сид не умел. А работать…
Он пошел в охрану. На частную фирму. Три года сидел «на дверях», смотрел телевизор. Людей было много, они ходили туда-сюда, обращая на Сида не больше внимания, чем на мебель в холле. Тогда-то он и пристрастился к голубому экрану. К боевикам и фильмам, которые «не напрягают». Его работа тоже не напрягала. Платили неплохо, фирму грабить не пытались, и за три года ни одного подвига Сиду совершить так и не пришлось. Он по-прежнему ходил по выходным в тренажерный зал, встречался с девушками, в основном с молоденькими продавщицами из окрестных магазинов, но жениться не спешил.
В его квартире по-прежнему собирались пьяные компании. Сначала Сид разгонял приятелей матери ударами кулака. Но следующим вечером, когда возвращался с работы, они вновь были там. Сидели на кухне и гудели. Как мухи навозные. И ничего не помнили. Его гнева, крепких ударов и приземления на бетонный пол лестничной клетки после того, как сын хозяйки вышвыривал их за дверь. Боли не помнили тоже. Условный рефлекс не вырабатывался, сколько Сид ни бился. Собаки Павлова — те оказались понятливее. В конце концов ему это надоело. Сделав научное открытие, заключающееся в том, что рефлекс ежедневно употреблять алкоголь сильнее любого другого, Сид оставил собутыльников матери в покое.
Он приходил поздно либо шел в ночную смену. Запирался в маленькой комнатке и включал телевизор на полную громкость. Чтобы не слышать пьяных криков. И мечтал…
О чем? Ну, во-первых, об отдельной квартире. Конечно, о больших деньгах. И уже подумывал: в бандиты, что ли, податься? Примкнуть к какой-нибудь криминальной группировке, надеть толстую золотую цепь, куртку-косуху, а всех приятелей матери замочить. Взять автомат — и в лапшу! Новые придут — тоже в лапшу!
Его жизнь изменилась, когда в тренажерном зале встретил приятеля. Парня, который учился в параллельном классе. Сид был в курсе, что тот поступил в Институт культуры на отделение хореографии. И невольно отошел в сторону. Они ж там все «голубые»!
Но мышцы у «голубого» были натуральные. И «железо» тот тягал по-настоящему. Заметив же знакомое лицо, подошел сам. Слово за слово, разговорились. Ты где? А ты? Как дела? Как заработок?
— Ты, я вижу, в хорошей форме, — сказал приятель, уважительно глядя на мускулатуру Сида. Тот невольно напрягся: вот оно, начинается! «Голубых» Сид не выносил. Как не выносил насилия над собственной личностью.
— Мальчиками не увлекаюсь, — отрезал он. — Так что не старайся.
Приятель рассмеялся:
— Да я тоже по части дамочек! Работаю в ночном клубе.
— Кем?
— Стриптизером.
Сид невольно поморщился. Ну и работенка! А с другой стороны, у него, что ли, лучше? Скука! И на квартиру не заработаешь. Девочки тоже — любят дорогие подарки. В рестораны любят ходить. И на хорошей машине кататься. Узнав, сколько зарабатывает приятель, Сид уважительно присвистнул:
