а ядерная бомба просто! — Актёр с воодушевлением отложил ложку и принялся рассказывать. — Такая фигура — как с подиума сошла! Ужас какая красивая, а дралась-то как! Её однажды парни зажали с третьей роты у склада, она шестерых там же на месте уложила! Остальные еле сбежать успели. Они ж не знали, что она инструктор по рукопашному бою у нас уже как два года, придурки…
— Ну, ты-то её уложил, или как? — Ваха, опустошив одну банку консервов, облизнул ложку. Актёр смерил его насмешливым взглядом и покачал головой. — Уложишь тут… муж у неё был. Погиб он, как раз за неделю до того вот случая с лейтенантом. А она верная, понимаешь ли. Хотела перевестись в Институт Ретрансляции, к этим вот…
Он кивнул в сторону Рин — она наконец-то нашла всё необходимое и затягивала горловину рюкзака, неловко держа под мышкой кружку.
— Не успела, в общем. Другую взяли, какую-то Вагнер, что ли. Мы потом всей частью письмо писали в верха, но так ничего и не сложилось, — он дохнул в ладонь и энергично потёр щеку, пытаясь скрыть смущённую улыбку. — Ни у неё не вышло, ни у меня. Так и ходим, два дурачка, в ожидании случайной смерти. То ли за ней, то ли от неё.
— Так я не понял, — произнес Рыжий с характерным южным акцентом и сощурил глаза. — Так было у вас что-то или нет?
— Да успокойся ты, не было ничего, — Актер посмотрел на подошедшую девушку — Рин машинально села на притоптанную мокрую траву и, отложив кружку, взяла одну из разогретых банок с консервами.
— Короче, вернусь и прямо всё ей скажу. Нравишься, и всё тут, ничего с собой не могу поделать, — он сунул в рот полную ложку и принялся яростно жевать. Бойцы переглянулись — и так же вернулись к ужину.
Ей было холодно до дрожи в коленях, она чувствовала себя скованно среди трёх взрослых мужиков, впервые увиденных лишь несколько часов назад, но все чувства, тревоги и волнения отодвинулись куда-то на второй план. Всё, чего хотелось сейчас — тепла и пищи. Она безразлично запихивала в себя довольно вкусную смесь овощей, мяса и специй, монотонно жуя каждую порцию. Взгляд неотрывно следил за дрожащим язычком пламени, облизывающим почерневшую от сотен костров кружку — бойцы грели воду на чай.
В голове не было ровным счётом никаких мыслей — ни тревоги, ни волнения, ни страха. Эмоции словно выродились, изжили сами себя. Единственное, что она ещё могла ощущать — это голод и гнетущую усталость, навалившуюся на плечи.
Разобравшись с ужином, она безразлично вытерла ложку о траву. Рыжий, сидевший ближе всех, протянул ей кружку с кипятком: — Подставляй свою, и чай сразу бери.
Пока Рин послушно наливала воду и заваривала чай, Актер достал из вскрытого сухпайка пару небольших пакетов и передал ей.
— Держи, к чаю.
— Что это?
— Поливитамин и какой-то десерт, — пояснил Ваха и потряс такой же упаковкой в воздухе. — Каждый раз разные кладут. В походе есть нормально надо, сил не будет — как идти-то?
Девушка кивнула и вскрыла упаковку — внутри оказался ореховый батончик, даже на вид казавшийся приторным и жутко калорийным. В памяти всплыли слова Алголя — нужно нормально питаться, рыба вместо мяса, орехи, шоколад. Когда дело касалось выживания, она всецело доверяла его мнению. А что бы он сказал ей сейчас?
Лениво жуя батончик, Рин попыталась представить лицо и голос ретранслятора — наверняка это было бы что-то вроде «Не отставай, делай как тебе говорят, постоянно анализируй своё состояние».
Только вот что-то внутри нее упрямо твердило — да не стал бы он тебе ничего говорить. Просто посмотрел бы в лицо своим холодным, осуждающим взглядом — и отвернулся. Он бы просто ушёл, оставив её одну, наедине со своими проблемами и своими ошибками. Ведь, в конце концов, так было всегда — она всегда была одинока. Выжила одна, росла одна, и умирать будет одна.
Набежавший ветерок заставил её содрогнуться всем телом — пронизывающий холодный воздух забирался под одежду и, казалось, проникал в саму душу. Она с отвращением закинула в рот таблетку поливитаминов и в три глотка осушила кружку с чаем.
— Так, заканчиваем — и спать, подъём в четыре, — Актер кивнул ей на спальник и сверился с часами. — Первые два часа в карауле стою я, потом — Ваха. Все поняли? Свет не зажигаем, никаких фонариков. Ноль-два, будет надо по нужде — далеко не уходи, но и терпеть не надо. И да, ботинки снимай, поставим сушиться. Парни, вы тоже.
Убрав вещи в рюкзак, Рин скинула ботинки и забралась в спальник. Немного согревшись после ужина, она вновь начала мёрзнуть — ткань была холодной, лежать было неудобно, вдобавок даже через застёгнутый замок задувал вездесущий ветер. Повернувшись набок, она упёрлась тазом в камень, выпирающий даже сквозь спальник и теплоизолирующий мат. Из груди вырвался тяжелый вздох.
— Ноль-два, не заморачивайся на счёт моих слов, — сзади донесся негромкий голос Актера — мужчина подошел к ней и присел рядом. Она ощутила, как широкая ладонь легла на её плечо.
— Завтра подумаешь про Вегу и всё остальное. Спрашивай у нас, если что. Вдруг чем поможем.
Она согласно помычала в ответ. Откуда он вообще мог знать, каково ей сейчас? Никто из них даже не догадывался. Никто не мог разделить с ней это.
Мужчина убрал руку, и, подхватив её ботинки, ушел к сослуживцам — оба заканчивали расправлять свои спальники. Было хорошо слышно, как они переговариваются и шуршат тканью, застёгивают замки и ворочаются, устраиваясь поудобнее на каменистой и жесткой, даже через подложку, земле.
Воцарилась относительная, беспокойная тишина. То и дело с жутковатым посвистом налетал порыв ветра, вороша поникшие ветви деревьев, да слышались звуки капель, падающих на траву. Закутавшись в спальник словно в кокон, Рин обняла дрожащие плечи и подтянула колени к груди.
Отчаянно хотелось спать, от усталости болела голова, но проклятый сон всё никак не шёл. Всё мешало — камешки и корни деревьев под ней, сводящий с ума свист ветра, далёкие крики животных в ночи, к которым вскоре добавился вновь начавшийся дождь. Капля за каплей, он барабанил по спальнику, камням и маленьким лужам, отдаваясь в голове боем барабанов. Невыносимо и изматывающе. Минута за минутой, он крал у неё время на сон и начинал сводить с ума.
Рин зажала ладошками уши и зажмурилась.
Глава 8. В огне. Часть 4
— Жадные ублюдки! — сжатый кулачок грохнул о стол, заставляя стоящую
