собирается купить 250 штук жевательной резинки, Питер поначалу как-то странно задёргал лицом, пытаясь сдержаться, а затем его прорвало и он засмеялся.
— Извини! — вытирая платком выступившие от смеха слёзы, произнёс он. — Это, наверное, ещё и нервное: разволновался от встречи с новым ходоком.
Успокоившись и убрав платок в карман, продолжил:
— Видишь ли, узнать, что ходок переместился сюда чтобы водку продать, а обратно прыгнет с жевательной резинкой…, поверь — ну, очень смешно! Забудь ты про свою резинку! Услышишь моё предложение, поймёшь, как это несерьёзно — твоя жвачка!
— Я обещал человеку, я должен привести.
— Хорошо, хорошо! Давай сначала за жвачкой, а потом ко мне домой. Куда за ней ехать? Я не знаю — я её не ем.
— Её никто не ест, её жуют, — поправил Костя.
Они подъехали к старейшей самой известной в Жилина «круглой» Марьянской площади, где в прошлый раз Костя затоварился. Пробежавшись по киоскам и сложив упаковки в рюкзак, Костя вернулся к машине, и они отправились к дому Питера.
Внешне дом ничем особым не выделялся из ряда соседних особнячков, стоящих на тихой зелёной улочке, при этом, достаточно близко к центру Жилина.
Во дворе их встретили два пса, тогда ещё неизвестной Косте породы, как позже узнал — ротвейлеры. Оба пса вели себя очень дружелюбно, активно махали купированными хвостами, а затем попытались за ними пройти в дом. Питер ногой вытолкнул их на улицу, и они остались обиженно скулить под дверью.
Если снаружи дом выглядел, по словацким меркам, достаточно обычным, то изнутри производил впечатление маленького музея.
Костя застыл на пороге гостиной, рассматривая почти музейный интерьер: камин, в изразцовых плитках; хрустальные люстры; резную, потемневшую от времени мебель; картины, занимавшие почти всё свободное место на стенах.
Питер прошёл вперёд, откинул шторы на окнах, и пригласил Костю в угол гостиной, где, начиная почти от самого потолка, рядами висели вверху портреты, а под ними, располагались фотографии в рамках.
В лицах мужчин на портретах и в лицах на фотографиях, угадывалось определённое родственное сходство.
— Это всё ходоки, — пояснил Питер. — Сверху в центре портрет родоначальника — Стефана, а дальше по годам, чем ниже, тем моложе. Вот и Фёдор из твоей Каменки, — он указал на мужчину с густыми усами и в сбитой на затылок шляпе. — Фотография сделана перед самым отъездом его в Африку,
Указав на Фёдора из России, Питер выжидательно посмотрел на Костю, однако тот в ответ отрицательно покачал головой и сказал:
— Совсем незнакомое лицо! Да я, вообще-то, и не понимаю, чем Фёдор мог заниматься в Каменке? Как-то плохо представляю этого человека за сохой.
— До вашей Революции, он жил и работал в Москве, а под Каменкой, имел маленькую усадьбу, куда переселялся на лето.
Два небольших домика: один занимала семья, присматривающая за усадьбой, а в другом, его называли господским, жил Фёдор. Я у него часто там ночевал.
Нам же ходокам надо рядом с местом отсидеться, — набраться сил для обратного перехода.
— Так это, наверное, Лыковские выселки! Точно, два каменных дома рядом! — вспомнил Костя. — Правда, на выселках уже давно никто не живёт и от домов только часть стен осталась. Мы с ребятами туда бегали малину собирать — малина там хорошая.
— Всё правильно — Лыковские выселки. Фамилия у Фёдора — Лыков, — подтвердил Питер.
Некоторое время они ещё оставались рядом с портретами и фотографиями ходоков. Питер показал фото своего брата, сидящего в старинном спортивном автомобиле без крыши, затем Филлипа — последнего действующего ходока из Бразилии.
Оставив гостя в гостиной, сам Питер ушёл готовить кофе.
Костя, рассматривая изображения ходоков, пришёл к выводу, что все они люди очень обеспеченные. Если родоначальник их рода — Стефан, являлся обычным купцом средней руки, то его потомки на портретах, судя по одежде и предметам на заднем плане, явно поднялись высоко по лестнице благополучная.
К приготовлению кофе хозяин дома отнёсся очень обстоятельно, и у Костя было время подробно ознакомиться со всей коллекцией картин, статуэток, часов и других старинных вещей, расположившихся в шкафах и на столиках гостиной.
Возможно, если бы в гостях у Питера Скленара сейчас находился просто Костя из Каменки, он впечатлился бы гораздо сильнее, но это был уже Костя-Костуш, много раз посещавший дворец князя Либоргского, а если суммировать прожитые на двоих годы, то он был гораздо старше тех семнадцати лет, что записаны у него в паспорте.
Питер вернулся с подносом в руках. Из большой турки, разлил кофе по чашечками и пригласил за стол.
Делая только маленькие перерывы на глоток кофе, хозяин дома стал засыпать Костю вопросами: где учится, кто родители и чем они занимаются, как научился перемещаться.
Где мог говорить правду, Костя говорил, когда же вопросы касались его способностей Древоходца, то больше утаивал.
От расспросов о родителях, Питер перешёл к расспросам о бабушках и дедушках: по-видимому, искал родственную связь со своим кланом.
Добрался Питер и до экстравагантных ботинок, в которых Костя появился здесь прошлым летом.
— Простыл, поднялась температура, очень сильно разболелась голова — вот и решил излечиться перемещением. Чувствовал себя настолько плохо, что не заметил, как на одну ногу надел бабушкин ботинок, на другую свой, отсюда на выходе такой гибрид и получился, — объяснял он, под смех Питера.
В свою же очередь, Костя исподволь узнал от Питера, что ни о каких амулетах — накопителях они ничего не знают, и никакими другими возможностями ходоки не владеют, разве только что, до сорока пяти лет не стареют, благодаря чему живут намного дольше.
Думая, что для Кости это является неожиданной и великой радостью, Питер долго распинался на тему долгожительства ходоков, правда честно объяснил все плюсы и минусы. Как понял Костя: все плюсы Питер уже пережил, а среди минусов, в которых теперь он существовал, назвал, воспоминания о трёх похороненных женах, о двух погибших сыновьях, об умершей дочери. Ещё одна дочь, правда, жива, но находиться во власти деменции.
Когда Питер распинался про длительную молодость ходоков, Костя делал большие глаза, изображая радостное потрясение: не мог же он сказать, что ему всё известно, тогда бы пришлось объяснять, откуда он знает.
Наконец, когда чашки с кофе опустели, Питер озвучил предложения о взаимном сотрудничестве.
Суть была проста: Костя прыгает с алмазами в кармане, а дальше, в зависимости от результатов прыжка, ему начисляется оплата.
В алмазах часто встречаются дефекты: трещины, пустоты, включения примесей, но после перехода эти изъяны частично исчезают.
Клан ходоков никогда не позволял себе использовать широко известные алмазы, для исправления дефектов, опасаясь привлечь к себе
