Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
— У него все хорошо, — отвечает Оливия. — Ну а теперь что еще вы хотели бы, чтобы я сделала?
— Разложите вот эти шоколадные пирожные вот на этом. А ему нравится там, в Калифорнии?
— Он там очень счастлив. Завел себе хорошую практику, она хорошо идет.
До чего же маленькие пирожные! Почему нельзя сделать шоколадное пирожное достаточно большим, чтобы было куда зубы запустить?
— Откуда у жителей Калифорнии могут взяться проблемы с ногами? — спрашивает Молли, с блюдом сэндвичей в руках обходя Оливию. — Ведь они повсюду только на машинах разъезжают, разве нет?
Оливия просто вынуждена перевести взгляд на стену и закатить глаза, так глупа оказывается эта женщина.
— Однако ноги у них все же имеются. И у Криса очень хорошая практика.
— А нет ли там внучат на подходе? — Молли с какой-то жеманностью растягивает слова, в то же время вытряхивая кубики сахара в небольшую сахарницу.
— Не слышала, — отвечает Оливия. — И не считаю нужным спрашивать.
Она берет одно маленькое шоколадное пирожное и кладет в рот, глядя при этом на Молли и делая большие глаза. Оливия с Генри никому, кроме своих старых друзей, Билла и Банни Ньютонов, живущих от них в двух часах езды, не сообщали, что Кристофер теперь в разводе. Зачем об этом сообщать кому-то? Это никого не касается, тем более что Крис живет теперь так далеко, — зачем кому-то знать, что молодая жена его бросила, после того как увезла его прочь из дома на другой конец страны? И что он не желает возвращаться домой? Неудивительно, что Генри хватил удар! Невозможно поверить! Никогда, хоть сто лет пролетят, Оливия не расскажет Молли Коллинз или кому-то еще, как это было ужасно, когда Кристофер приехал навестить отца в инвалидном доме, и был с ней так скуп на слова, и уехал обратно раньше срока — этот мужчина, который был ее горячо любимым сыном. Любая женщина, даже в возрасте Марлен Банни, может предполагать, что когда-нибудь переживет своего мужа. Женщина может даже предполагать, что ее муж состарится, и его хватит удар, и он будет сидеть, бессильно склоняясь, в кресле на колесах в инвалидном доме. Но женщина не может предполагать, что вырастит сына, поможет ему построить красивый дом близ своего дома, даст возможность завести практику, открыть солидный ортопедический кабинет, а потом он женится и переедет на другой конец страны, чтобы никогда больше не вернуться домой, даже обнаружив, что его бросила эта бесчувственная тварь — его жена. Ни одна женщина, ни одна мать не может предположить такого. Что у нее украдут сына.
— Оставьте немного, чтобы и другим хватило, Оливия, — говорит ей Молли Коллинз, и добавляет: — Что ж, у Марлен, по крайней мере, есть дети. И к тому же замечательные.
Оливия берет еще пирожное и кладет в рот, но тут как раз появляются они — эти самые дети. Они входят через черный ход вместе с Марлен, идут через кухню, и теперь слышен шум машин, подъезжающих к дому по гравию, что насыпан рядом с въездной аллеей, и звук захлопывающихся дверей. Тут и сама Марлен Банни: сейчас она остановилась в коридоре, держа плоскую сумочку в чуть приподнятой и отведенной от тела руке, будто это чья-то чужая сумочка; Марлен так и стоит в коридоре, пока кто-то не решается провести ее в ее собственную гостиную, где она вежливо садится на краешек своего собственного дивана.
— Мы только что говорили, — обращается к ней Молли Коллинз, — что, честно, Марлен, вы с Эдом вырастили троих самых лучших детей в нашем городе.
И это правда: такими детьми можно гордиться: Эдди-младший — в береговой охране, такой же энергичный и толковый, каким был его отец (правда, не такой открытый, как тот, в его темных глазах видна некоторая настороженность); Ли Энн учится на медсестру, а Черил оканчивает среднюю школу. Никто никогда не слышал о них ничего дурного.
Но Марлен говорит:
— Ну что вы, вокруг столько хороших детей, — и берет из рук Молли чашку кофе.
Кажется, что карие глаза Марлен не могут ни на чем сфокусироваться, щеки ее как-то опали. Оливия садится на стул напротив нее.
— Кладбищенские церемонии — это ужасное дело, — произносит Оливия, и Марлен улыбается, высоко на ее щеках подрагивают ямочки, словно отпечатки крохотных звездочек.
— Ох, Оливия, привет! — откликается она.
Марлен потребовалось много лет, чтобы отвыкнуть называть Оливию «миссис Киттеридж», так всегда бывает, когда полгорода училось у тебя в школе. И по правде говоря, есть и обратный эффект: ты привыкаешь смотреть на полгорода как на детей; Оливия до сих пор видит, как школьники Эд Банни и Марлен Монроу, еще даже не в старших классах, влюбившись друг в друга, вместе идут из школы домой. Когда они доходили до перекрестка Кроссбау-Корнерз, они останавливались там и разговаривали, и Оливия иногда видела их там даже в пять вечера, потому что Марлен надо было идти в одну сторону, а Эду — в другую.
На глазах у Марлен появляются слезы, она начинает часто-часто моргать. Наклоняется к Оливии и шепчет:
— Керри говорит, никто не любит рёвушек-коровушек.
— Чушь собачья! — отвечает Оливия.
Однако Марлен выпрямляется: появляется Керри, худая как палка и на высоких каблуках; как только она останавливается, она выпячивает обтянутое черной юбкой бедро, и Оливии вдруг приходит в голову, что, вполне возможно, над Керри издевались, когда она была совсем юной и такой тощей маленькой девочкой.
— Хочешь пива, Марлен? — спрашивает Керри. — Вместо твоего кофе? — Сама она держит в руке банку пива, ее локоть упирается в талию, темные глаза светятся умом, вбирают все окружающее: нетронутый кофе в чашке Марлен, а также и присутствие Оливии Киттеридж, которая много лет назад отсылала Керри в директорский кабинет не раз и не два, прежде чем Керри отправили куда-то пожить с родственниками. — А может, тебе хочется выпить немного виски?
Генри мог бы вспомнить, почему девочку куда-то отправили. Оливия же не отличалась способностью запоминать такие вещи.
— Капелька виски — это совсем не помешало бы, — соглашается Марлен. — А вы выпьете, Оливия?
— Не-а. Спасибо.
Если бы она позволяла себе пить, она стала бы пьянчужкой. Она держится подальше от выпивки, всегда держалась. Интересно, а бывшая жена Кристофера, — может, она скрытая пьянчужка и там, на Западном побережье, пьет все эти калифорнийские вина?
Дом наполняется людьми. Они идут по коридору, выходят на веранду. Некоторые рыбаки приехали из Саббатус-Кова, выбритые и начищенные, словно только что дочиста отмытые. Входя в гостиную, они сутулят широкие плечи, выглядят робкими и смущенными, когда берут огромными руками крохотные шоколадные пирожные. Вскоре в гостиной становится так тесно, что Оливия уже не может видеть залив. Мимо нее движутся юбки, пряжки ремней.
— Я только хотела сказать, Марлен, — это вдруг все расступились, и в прогалине оказалась Сюзи Брэдфорд, протиснувшаяся между журнальным столиком и диваном, — что он так мужественно вел себя во время болезни. Я никогда не видела, чтобы он жаловался.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
