дыру тоски. Он поставил пластинку Чака Берри, но даже это не помогло. Кларенс оставил отца в гостиной одного и открыл входную дверь.
— Куда ты, дорогой? — окликнула его из кухни Женива.
159
— Хочу пройтись.
Не успела Женива сказать: «Я с тобой», как он, хлопнув дверью, уже вышел из дома.
Казалось, что весь мир стал не таким, как две недели назад. Это напомнило Кларенсу один из отпусков, который он с Женивой проводил в Италии. Как-то теплым, солнечным днем они приехали в музыкальную беззаботную Венецию, которая дышала любовью и смехом. Им так понравилось в этом городе, что они решили вернуться туда через неделю — за день до возвращения домой. Но неделю спустя все было по-другому: холодно, мрачно и скользко. От грязной жижи на улицах ужасно воняло. Красивые, уютные улочки превратились в опасные переулки, угрожающие затянуть в трясину. Венеция стала для них одновременно самым любимым и самым ненавистным городом в мире.
Сегодня вечером Кларенс оказался во второй Венеции, но на этот раз — без спутника, который мог бы разделить с ним его тяготы. Вернувшись домой поздно ночью, он закрылся в своем кабинете. Кларенс не знал, сколько времени бродил по улицам. Да и какое, в конце концов, это имело значение?
«Бог, почему Ты молчишь? Что я еще должен сделать? Может, мне нужно трудиться еще усерднее?»
Фраза «У меня есть мечта», которая висел в рамке на стене, выглядела как насмешка.
Именно так: всего лишь мечта, и никогда — реальность. Мартин умер, потом мама. И Даррин, и Дэни, и Фелиция. И мечта.
Проведя в уединении целый час, Кларенс, наконец, вышел из кабинета. Все уже спали. На полке возле двери Кейши он увидел книги о Нарнии, и едва сдержался, чтобы не выбросить их в мусорное ведро.
Спустившись в темный пустынный подвал — зеркальное отражение его души, — Кларенс сел в старое кресло своей мамы. Ощутив знакомый запах, он на мгновение успокоился, но в следующий момент резким ударом руки сбил с кофейного столика полку, на которой лежало несколько журналов и семейная Библия. Кларенс посмотрел на открытую Библию, которая беспомощно и безжизненно лежала на полу, и у него не возникало никакого желания поднять ее.
Он поднялся наверх и вышел из дома, по пути захватив с каминной полки ключи от машины. Не сказав никому ни слова, он сел в машину и уехал, в то время как Женива, которая все
160
еще не спала, молилась о нем в их спальне.
Кларенс подъехал к одному из баров Грешема. Он не заходил в бары уже, по меньшей мере, десять лет, и в этом месте был впервые. Начав с виски со льдом, Кларенс заказал затем бутылку крепкого ликера. Но легче все равно не становилось. Он не видел ничего привлекательного в этом душном мрачном месте, пропитанном запахом духов и сигаретного дыма. Но это была его месть Богу. Кларенс сидел возле дальнего конца стойки, и тихо разговаривал с кем-то, хотя рядом никого не было.
«Я думал, что Ты даешь Своим детям самое лучшее. Все, что я хотел, — это дом в пригороде, где я мог бы радоваться жизни с моей женой, детьми, сестрой и ее детьми, и где они были бы в безопасности. Неужели я просил слишком много? Неужели мои мечты были для Тебя слишком большими?»
В это время в другом месте Плотник протягивал свои израненные, покрытые вечными рубцами руки к тому, кто их отталкивал. Он знал, что такое страдания, и слышал, что говорит этот человек. Казалось, что для Него — это единственные слова во всей вселенной.
«Нет, Мой сын. Еще не время. И не место. Твои мечты не были слишком большими для Меня. Они были слишком маленькими».
После долгого дня, проведенного в «Трибьюн», Кларенс вернулся домой и опять направился прямиком в свой кабинет. Он прошмыгнул мимо детей и закрыл за собой дверь, проигнорировав залах тушеного мяса.
Кейша подошла к Жениве.
— Мам, папа сердится на меня?
— Нет, дорогая. Он не сердится, он любит тебя. Просто он сейчас переживает очень трудные времена. Он скучает по тете Дэни и Фелиции и переживает сильную внутреннюю борьбу. Продолжай молиться о нем. Хорошо? Сейчас папа просто злится на весь мир.
Час спустя, Кларенс вышел из своего кабинета и, к удивлению Женивы, подошел к ней.
— Нам нужно поговорить.
— Хорошо, — сказала она, — давай поговорим, а потом ты поужинаешь.
— Я размышлял о твоем предложении.
161
— О каком предложении?
— О том, чтобы пожить некоторое время в доме Дэни, — сказал Кларенс. — Наверное, нам действительно лучше переехать туда на пару месяцев, пока мы не переберемся в новый дом.
— Ты серьезно?
— Разве это была не твоя идея?
— Да, но... Я была уверена, что ты против, и никогда не предполагала, что ты согласишься.
— Так и было.
— И почему же ты изменил свое мнение? — спросила Же-нива с недоверием.
— Просто я подумал, что ты права. Нам нужно где-то жить. Мы не можем позволить себе снять жилье, а дом Дэни пуст. За те деньги, которые мы отдали бы за аренду, мы можем немного отремонтировать его. Если же он будет оставаться пустым, то просто развалится и превратится в какой-нибудь притон. Дэни всегда хотела, чтобы мы жили в их районе. Селесте и Тай смогут ходить в ту же школу, как и посоветовал психолог. Это всего на несколько месяцев. Наверное, лучшего варианта таки не придумать.
Женива кивнула в знак согласия, все еще озадаченная тем, что же на самом деле происходит в голове ее мужа.
ГЛАВА 10
— Кларенс? Это Олли. Извините, что звоню домой. Я поговорил сегодня с вашим Муки.
— Ну, и что вы думаете?
— Не знаю, что и сказать. Для начала неплохо, но он не смог хорошо рассмотреть этих парней. Ни шрамов, ни татуировок — ничего. Я поговорил с отделом,
