Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
холодное.
Дезинфекция и стерильность.
Вот два слова, которые первыми приходят на ум.
Кто-то боялся черного и решил, что будет лучше убрать и все остальные цвета. Белые стены и мебель. Постельное белье. Одежда. Украшения. Рамы на окнах. Даже двери в комнате белые.
Даутцен кивает.
Она знает. Тьма похожа на смерть. Там нет ничего. Бездна всюду. Справа и слева. Сверху и снизу. Мертвецу только падать. Вечно лететь в никуда. Чернота длится долго. Все успеешь забыть.
Но тот, кто устроил в комнате идеальную чистоту скорее был психом, чем путешественником сквозь миры.
Девушка гладит Джухейну. Крыска прячется в волосах у Даутцен и жует одуванчик.
Она белая и читая.
Практически все свободное время от еды и сна крыска то и дело умывается. Она любит купаться в ванне или принимать душ под краном на кухне. Она смотрит фильмы ужасов и читает Стивена Кинга. Если бы не Джухейна, то Даутцен так бы и никогда не узнала, какими добрыми и умными могут быть крысы.
Но что-то не так.
Комната слишком странная.
Белый цвет раздражает. Он внушает страх.
Даутцен испытывает паскудное чувство утраты. Реальность "проскакивает". Она будто прыгает, через поломанный участок. Снова и снова. Щелчок. Новый круг и снова щелчок. Но дефект остается.
Эта комната покойника.
Кто-то убрал все приметы и знаки, по которым можно было бы догадаться, что здесь живет человек. В морге нет мужчин или женщин. Там только трупы. Здесь тоже самое.
Даутцен обходит комнату по кругу, но все остается прежним. Никаких иллюзий или обмана. Пустота настоящая. Тасмин здесь нет. Может быть ее никогда и не было. Она лишь мечта. Греза из детства. Она исчезла, как только Даутцен потеряла невинность. И дело не в сексе. Время прошло. Пора повзрослеть. Принять все как есть. Собственную странность и смертность.
Даутцен открывает дверь и выходит из комнаты в коридор.
Здесь никого нет. Ни охраны, ни прислуги.
Дворец молчит. Люди исчезли. Они растворились в пустыне белого цвета. Все мертво и стерильно.
Девушка проходит свозь комнаты и галереи, залы и кабинеты. Она заглядывает в каждую дверь. Но везде пусто. Нигде ничего не осталось. Все стерто. Цвет, звук, запах, даже прикосновения к стенам и дверям, кажутся лишь воспоминанием о том, каков наощупь песок. Мир, словно печенье. Он крошится все больше и больше. Реальность полна пыли.
В замке холодно и неуютно.
Что-то гудит в проходах, шипит под лестницей и гуляет по галереям. Но это не ветер. Стоны и крики. Жалобы и проклятия. Тихие, как последний вздох умирающего. Они присутствуют рядом. Фоновый звук, который не уходит и не становится тише, если закрыть уши руками. Зажмурить глаза. Мертвецы остаются. Они проходят сквозь стены, через миры, они прикасаются к Даутцен и говорят:
— Уходи.
— Уходи.
— Уходи.
Даутцен шагает вперед.
Кто-то громко и надрывно кричит. От стен несет влагой и холодом. Под ногами скрипит полусгнивший паркет. Всюду одежда и обувь, бумага и какие-то документы. Странички из книги. Обрывки рукописи и столбики от стихов.
Девушка входит в тронный зал.
Стоны. Крики. Вопли. Слезы. Молитвы.
Запах мяса.
Красный цвет крови. Белые стены.
Помещение огромное и с виду похоже на кинотеатр, но вместо мягких и удобных кресел всюду деревянные лавки. На них сидят жрецы в желтых одеждах. Лиц не видно. Все скрыто темнотой капюшона. Мужчины и женщины читают молитвы. Бесконечный шепот. Откровение. Неподвижное, вечное присутствие древнего бога.
На дальней от входа стене висит белый экран. Время от времени по нему пробегают неясные образы и картинки: разрушенные здания и дома, серые облака и мрачные, высокие горы, нависающие над побережьем. Кадры в багровых тонах, словно они были сняты через красный световой фильтр.
В центре зала расположен алтарь.
Камень, земля, глина. Никаких украшений, золота или драгоценностей. Жертвенник, словно построен в лесу, а не в столице королевства. На горнем месте стоит кресло. Там сидит Бледный.
Он выглядит скверно.
Оживший мертвец. Весь в дырах и следах от огня.
Лицо из гнили и гноя. Плоть опадает кусками на вязанный свитер с забавным оленем, танцующим под Луной, которая желает всем «Счастливого Нового Года», на джинсы в дерьме и крови, на белые кеды с высокими голенищами.
Бледный склоняется над черепом, который лежит на жертвенном столе. Он говорит:
— Встань и иди.
Но Девора никуда не спешит.
Она все там же. Прикована к месту смертью.
Все зубы выпали. Глаза высохли. Черные нитки на обрывках век и в уголках рта торчат в разные стороны будто волосы. Кожа слазит со скул.
Солдаты приводят пленников и рабов.
Удары дубинкой по почкам, под печень, в живот, под колени, заставляют мужчин, женщин и детей подняться на алтарь. Крики, жалобы, стоны. Солдатам нравится бить. Чем громче жертва кричит, тем больше хочется сделать ей больно. Слуги Ваала отмечены знаком. На плече застыло лицо человека без рта, носа, ушей. Их личности, созданные древним богом, не обладают собственной волей и появились на свет, чтобы служить.
Солдаты кладут на жертвенный стол двух женщин. Пленницы не двигаются и не кричат, словно внутри их тел жили гусеницы и, пройдя метаморфозу, личинки стали бабочками и наконец улетели, оставив после себя только мусор. Игрушки для сквозняка.
Бледный берет в руки нож.
Он поднимает ритуальное орудие над головой и со всей силы вонзает лезвие в грудь одной из жертв. Женщина смотрит в зал. На Даутцен. В самый последний момент, перед смертью, в ее глазах мелькает смирение. Облегчение, которое ни с чем не спутать.
Удар.
Еще.
И еще.
Кровь заливает алтарь и течет под ноги воскресшему королю.
Бледный бросает на пол сердце. Оно все еще живое.
Он говорит:
— Вот человек. Вот он. Смотри. Мерзость свершений, мерзость надежд на будущее и мерзость сожалений о прошлом. Смотри! Смотри! ТЫ ВИДИШЬ, МАМА?
Даутцен отводит взгляд. Она чувствует, как жгучая волна страха поднимается к горлу. Девушка отступает назад и хочет убежать из тронного зала. Но боль. Яркая. Белая боль пронзила всё тело.
Крыска Джухейна кусает Даутцен за шею.
Комната покачнулась. Потолок упал вниз и снова поднялся. Кровь наполняет голову, как кастрюлю вода из-под крана. Кожа будто сползает с лица. Красные слезы льются из глаз.
— Мне снится кошмар, — шепчет Даутцен.
Она бьет себя по шее и груди, пытаясь стряхнуть крыску Джухейну, но тьма подступает все ближе. Последняя часть ночи перед рассветом. Самая черная краска из всех.
Здесь и сейчас никогда, ничего не случалось. Всё это сон. Наваждение. Ужас. Даутцен делает шаг, пытаясь уйти
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
