девочки. Она так похожа на своего отца, что иногда мне кажется, что я смотрю на него в детстве. Я люблю ее, как свою сестру.
Мы шепчемся в углу комнаты, не желая будить Кристину, которая крепко спит на диване. Она выглядит измученной и уставшей, но я знаю, что сегодня она хоть немного развлеклась. Мы бегали по снегу, катались на коньках, смеялись и шутили, как будто ничего не случилось. Я пыталась отвлечь ее от горестей, которые обрушились на ее жизнь, но по ее взгляду я понимала, что ей все равно. Она как будто отрезала себя от этой ситуации, не желая принимать ее. Я хочу помочь ей, но не знаю, как.
— Где Павел? — спрашиваю, аккуратно встаю с кровати. Я не видела его сегодня, хотя он должен был быть с семьей в такой день.
Ульян молчит, но я вижу по его лицу, что случилось что-то еще. Что-то плохое. Я сглатываю нервный ком и потираю виски двумя руками. Что же еще могло произойти? Неужели недостаточно страданий для этой семьи? Они уже потеряли Никиту, а теперь еще и это…
— Выйдем, — говорит мужчина, вставая и идя к двери. Он звучит устало и грустно.
Я следую за ним, не зная, что ожидать. Мы выходим из комнаты и останавливаемся прямо перед лестницей. Я смотрю на Ульяна. Он выглядит изможденным и обессиленным. Я не могу видеть его таким. Он всегда был сильным и оптимистичным, но сейчас он сломлен. Поддавшись минутной слабости, я обнимаю его крепко, сжимая его в своих объятиях. Хочу, чтобы он почувствовал, что я рядом, что я его поддерживаю. Он сам прижимается ко мне, утыкаясь лицом в мои волосы.
— Его посадили, — шепчет он.
Для меня это не новость.
Я уже давно знаю, что Павел не такой чистый, как кажется. Про него писали все местные газеты и верещали новостные каналы. Он был обвинен во многих преступлениях: воровстве, мошенничестве, коррупции и даже убийстве. И все это было про Павла, моего дядю. Мужчина уже несколько раз привлекался к ответственности, даже когда я была ребенком. Я помню, как он приходил домой с синяками и шрамами, но всегда улыбался и говорил, что все хорошо. Он всегда находил способ выйти из ситуации сухим из воды, будь то подкуп, угроза или хитрость. Но вот сейчас, кажется, он не справился. Сейчас он сидит в тюрьме, и я не знаю, когда он выйдет.
Если вообще выйдет.
— На сколько его посадили? — спрашиваю я, заглядывая в прекрасные глаза Ульяна. Он смотрит на меня с грустью и болью, которые я не могу разделить с ним.
— Пятнадцать лет, — отвечает он и качает головой.
— Лет? — ужасаюсь, цепляясь за рубашку мужчины. — Как он выдержит столько времени за решеткой? Как он сможет жить без своей семьи, без своей дочери?
— Да, уже был суд, но адвокаты говорят, что его могут освободить раньше. Все-таки он уже не молод, да и здоровье у него не самое лучшее, — говорит Ульян, пытаясь найти хоть какую-то надежду.
Киваю, ничего не говоря.
Я в шоке.
Пятнадцать лет — это огромный срок, который отнимает у человека все, что у него есть. И неизвестно, выйдет ли он вообще и увидит ли когда-нибудь своих близких. Я не могу представить, как он себя чувствует, как он справляется с этим.
— Он хотел тебя увидеть, — неожиданно сообщает Ульян, заставляя меня вздрогнуть.
Удивленно смотрю на мужчину, не понимая, к чему это. Ведь с Павлом я не в самых лучших отношениях. Да и встречаться с ним желания у меня никакого нет. Что он мне скажет? Что он от меня хочет?
— У тебя есть время, чтобы подумать, — тихо говорит Ульян, осматриваясь по сторонам. — Свидание возможно только в феврале. Его держат в строгом режиме, и он имеет право на одно посещение в месяц. Он выбрал тебя.
Поджимаю губы и киваю, делая вид, что поняла. Но на самом деле я ничего не понимаю. Почему он выбрал меня? Почему не свою жену, не свою дочь, не своих сыновей? Что он хочет от меня? Я не знаю, что ответить ему. Я не знаю, хочу ли я его видеть. Но я не буду допытываться сейчас. Не то время. У них и так достаточно проблем, семейное горе и нагнетать я не собираюсь. Лучше тихо исчезну. Ведь я понимаю, что как только я появилась в их жизни вновь, то последовали проблемы. Я принесла им несчастье.
Может, я виновата во всем.
72 глава
Лилия
Уже целую неделю Яна и Кристина живут в белом особняке. К нам стала приезжать Юлия. Она помогает по дому, готовит вкусные блюда и развлекает нас своими историями. Мы с Кристиной стали общаться больше и дружнее. Она очень дорога мне, и я вспомнила, как любила эту маленькую девчонку как сестру. А вот Яна, она ходит как приведение по дому, если вообще выходит из своей комнаты. В основном женщина сидит у окна и смотрит на унылый пейзаж. Она не хочет ни с кем разговаривать, ничем заниматься. Она словно потеряла всякий интерес к жизни.
— Можешь отнести ей обед? — спрашивает Юлия, подавая мне поднос с едой. На нем стоит тарелка с супом, кусок хлеба, салат и стакан сока. — Она уже давно ничего не ела. Может быть, ты сможешь ее уговорить.
Я киваю и беру поднос в руки. Знаю, что Юлия хочет помочь Яне, но я сомневаюсь, что она согласится поесть. Она отказывается от всего, что мы ей предлагаем. Она не хочет жить в этом доме, не хочет видеть нас, не хочет даже говорить с нами. Женщина замкнулась в своем мире, из которого нет выхода.
Захожу в комнату без стука, не ожидая услышать ответа. Яна сидит на кровати, согнувшись коленями. Она постоянно моргает, как будто пытается вымыть из глаз безнадегу. Ее кожа бледная, как снег за окном. Она смотрит в большое окно без занавесок, из которого открывается вид на густой лес, заснеженный и безжизненный. Я сама останавливаюсь перед увиденным. Яна одета в бежевую пижаму, которая сливается с цветом стен. Она кажется такой хрупкой и одинокой.
— Почему ты еще здесь? — шипит она, не отводя взгляда от окна.
Я ставлю поднос перед Яной на столик и стою рядом с ней, смотря на женщину. Пожимаю плечами, не зная, что ответить. Она усмехается горько и продолжает смотреть в окно.
— Ты, видимо, сама не знаешь, — в его голосе
