головой, – она обманула Бодрика Первого Эрвитанского. Она поклялась не знать иного мужчины, кроме Бодрика, никогда не покидать пределов дворцового парка и сокрыть Корону-из-сплетённых-цветов так, чтобы никто из заговорщиков никогда ее не нашел. В обмен она потребовала от него быть хорошим королем. Это я сейчас в общих словах рассказала, там была многоступенчатая клятва, которую сейчас изучают на последних курсах Академии Закона и Права. Клятва была обоюдной и безоткатной, просто если один нарушал условия, то второй освобождался от клятвы. Потому-то Бодрик Первый Эрвитанский и согласился на это. Как вы понимаете, он не ожидал, что принцесса выполнит свою часть уговора таким образом.
– А в итоге в народе его нарекли Бодриком Надежным, – тихо проговорила Зайра.
– На фоне Роберта Седьмого Безумного, что был последним Бельвергейлом на троне, он выглядел наместником Пресветлой Матери на земле, – согласилась я с ней.
Я рассмотрела акварели, очень недурственные, и выбрала три листа, что показывали куст с разных ракурсов.
– Я бы хотела повесить это в своем кабинете.
Ответом был восторженный писк и обещание написать еще много-много акварельных этюдов. Кабинет-то большой!
Незадолго до обеда к нам зашла Искра: оказывается, на мое имя пришло письмо. Сложенное в крошечный конверт и не подписанное, оно не вызывало добрых чувств.
– А еще сегодня обед на улице, в шатре, – пропыхтела Искра, – где это видано, чтобы о таких изменениях предупреждали за пару часов?
– Нигде, но кто укажет на это королю? – вздохнула я.
Оставив Искру и Зайру развлекать детей, я отошла к окну и вскрыла письмо. Перед этим я его ощупала и недоуменно нахмурилась: внутри была не только бумага, но и что-то округлое. Бусины, что ли?
Вытряхнув содержимое конверта на ладонь, я поперхнулась воздухом. Глиняные бусины и простая шерстяная веревка... В записку был завернут один из моих амулетов, который я срезала еще дома.
"Много лет назад Кайрнех Лабрайд Валдейри перестал быть Валдейри. Он потерял свой клан, зато приобрел проклятье. Райснерх смог обмануть его именно с помощью такого амулета: предатель скрыл свое истинное отношение к Кайру, и тот, юный и доверчивый, принял в себя проклятье, предназначавшееся Райснерху. Как ты думаешь, он простит свою мэйари, если узнает, что и ты тоже втерлась к нему в доверие с помощью такого амулета? Поверит тебе или уже выученному жизненному уроку? Он, тот, кто создает артефакты для контроля и подчинения своих потомков, он, тот, кто не верит никому, кроме себя. Простит? Если не хочешь этого знать – не мешай".
– Ноэль? Мама! Мам, на тебе лица нет! – первым ко мне подбежал Морис.
Затем подскочили Лиам и Аль.
– Что с тобой?
– Маме плохо и больно, – выдал Лиам и, потупив глаза, пояснил: – У меня раскрылся эмпатический дар. Прости меня, мам, прости, если сможешь. А если не сможешь, то не прощай: я заслужил!
– Заслуживают награды, – едва шевеля губами, проговорила я, – а любовь либо дается просто так, либо это не любовь вовсе. И мы все тебя очень любим.
– Морис, Морис, у мамы болит сердце, – всполошился Лиам, – сильно-сильно колет!
Зайра и Искра разогнали детей, открыли окно, и приток свежего воздуха привел меня в себя.
«Искала удачный момент, Ноэль Альхена Антер? Все "не сейчас", все "позже", и вот твое "позже" наступило», – с ненавистью к самой себе подумала я.
Спохватившись, я бросилась искать записку и нашла ее на полу. Кажется, никто ничего не заметил. Быстро проверила на магический отклик – ничего. Почерк округлый, ровный, нечеловеческий. Зачарованное перо или заклятье. А после приложили чистилкой, ни за что не ухватить!
– Что вас так взволновало, леди Ноэль? – напряженно спросила Искра.
– Смерти пожелали, – соврала я, – в особо извращенной форме.
Уничтожив письмо, я развеяла прах и, прикусив губу, позвала Милки:
– Где сейчас Кайр?
– Одну минуту, – важно произнес низший теневик, исчез и через пару мгновений появился. – Магистр изволит ругаться со старшим придворным магом. Кребролитовые трубки плохо уложены и не выдерживают давления силы. Магистр настаивает на новом материале, но старший маг против.
– Ясно. Спасибо, Милки.
"До обеда мне не удастся поговорить с Кайром, – поняла я. – Значит, поговорю после. О каком-либо "Не мешай" не может быть и речи, но Кайр имеет право узнать обо всем от меня. Тем более что амулеты – это результат его желания не слышать моих эмоций".
На самом деле, если об этом расскажу я, расскажу полную и абсолютную правду, никакого скандала не получится. Я уверена в этом. Мы еще и объединимся, и заманим шантажиста в ловушку, как тогда, с Искрой и ее тетрадью!
Вот только если это буду не я... Если это будет кто-то талантливый, кто напомнит Кайрнеху о предательстве Райснерха...
"Ну уж нет, это буду я! И расскажу сразу за обедом. По крайней мере, о том, что меня шантажируют и что на шантаж я не поведусь!" – решила я.
Вот только нам не удалось встретиться даже по пути на обед: Их Величества организовали что-то вроде малого приема, и супружеские пары вновь рассадили. И мне, конечно же, опять достался Его Высочество. Место Кайра оказалось далеко от нас, зато одной из его соседок оказалась леди Тариль.
– Мне нужно проведать детей, – негромко бросила я, когда завершилась первая перемена блюд.
– Нет, – весомо обронил принц.
– Нет – это не ответ, – усмехнулась я.
Вот только лисят за столом не было: они уже поели и теперь играли в мяч-и-ракетка с той девочкой, которую когда-то обидел Морис.
– У вас все в порядке? – Я подошла к детям.
– Все отлично, – просияли мне три мордашки.
И в душу мою закралось жуткое подозрение: малышарики что-то затевают. Очень уж они сияют!
Но, увы, правила этикета не позволят мне проигнорировать вторую часть обеда, и я вернулась за стол.
И, лишь сев, осознала, что все звуки как будто отдалились.
– Полог приватности? – ахнула я. – Вы понимаете, какие пойдут слухи?!
– Не пойдут, – отрезал принц. – Справа и слева сидят мои доверенные люди, а остальные не смогут ничего заметить. Мой полог идеален, он не создает звенящей тишины, а лишь размывает слова в невнятную кашу. Я, знаешь ли, хорош в этом. Однажды я соблазнил юную графскую супругу в двух шагах от ее мужа. И
