Глава 57
Рассказ о передаче султаном владения городами Байлакан и Ардабил[563] с их округами Шараф ал-Мулку в шестьсот двадцать четвертом году[564]
Когда султан в этом году направился в Ирак, он нашел оба города после разорения в таком состоянии, что не было надежды заселить их[565]. Он даже не нашел в них корма для своих коней: те, что ушли туда запасаться им, возвратились с пустыми мешками.
Шараф ал-Мулк завладел ими (городами), зная, что они, находясь в числе [земель] ал-хасс[566], будут разорены еще больше я останутся в запустении. В том году он возвел вокруг них две стены из кирпича для того, чтобы подданные (ра'иййа) склонились к возвращению в оба города, и оба они стали заселяться лучше, чем прежде. Они дали такие доходы, что деньги, получаемые с Гянджи и Табриза, казались небольшими /153/ по сравнению с ними.
Через год или немногим более султан остановился близ Байлакана, и Шараф ал-Мулк через меня представил султану записку такого содержания: «Ничтожнейший из рабов целует землю и сообщает высочайшему престолу, что он доставил на кухни, в пекарни и конюшни из доходов Байлакана следующее: дозволенных овец — тысячу голов, пшеницы — тысячу маккук и ячменя — тысячу маккук[567]».
Когда султан ознакомился с этой запиской, он только улыбнулся.
Глава 58
Рассказ о Малике Хамуше[568], сыне атабека Узбека, и его прибытии на султанскую службу
Атабек Узбек оставил после себя только одного сына — Малика Хамуша. Он был глух и нем от рождения, не понимал никого, а его самого понимали только по жестам. Никто не мог объяснить ему или понять его, кроме того человека, который его воспитал. Его отец женил его на правительнице [крепости] Руйиндиз[569], которая была одной из внучек правителя Мараги — атабека 'Ала' ад-Дина Корпа [Арслана][570].
Когда султан, отправившись из Хилата, прибыл в Гянджу, как мы об этом уже говорили[571], прибыл Малик Хамуш. Они называли его «Хамуш» (Молчаливый) потому, что он был не в состоянии говорить. В числе своих подарков [султану] он преподнес пояс древнего царя персов Кай-Кавуса[572], который был усыпан многими драгоценными камнями, не имеющими цены. Среди них был один бадахшан[573], имевший великолепные грани и размером в ладонь — самый прекрасный и великолепный из самоцветов. На нем были выгравированы имя Кай-Кавуса и имена ряда царей, [правивших] после него.
Султан добавил к этому несколько драгоценных камней из числа своих и изменил их расположение на нем, поместив камень /154/ Кай-Кавуса посредине. Он надевал его только по праздникам, и так было, пока татары не напали на него в Амиде[574] в шаввале шестьсот двадцать восьмого года[575]. Они захватили этот пояс и другие драгоценности и отправили их к хакану, сыну Чингиз-хана, владыке тюрок[576].
Малик Хамуш находился на службе у султана длительное время. Однако заботы о нем не было, и одежда его семьи износилась. Он покинул султана без разрешения и [отправился] к 'Ала' ад-Дину, главе исмаилитов[577], но смерть настигла его в Аламуте[578], где он умер через месяц.
Глава 59
Рассказ о жалобе иракских вельмож на вазира султана в Ираке Шараф ад-Дина 'Али ат-Тафриши
Шараф ад-Дин 'Али ибн ал-Фадл был из ра'исов Тафриша — одного из округов Ирака, он служил в диванах, поднимаясь от одной ступени к другой, более высокой по положению и более почетной, пока не занял должность мустауфи Ирака. [Это было] тогда, когда великий султан ['Ала' ад-Дин Мухаммад] назначил своего сына [Рукн ад-Дина] Гурсанджти правителем Ирака. Он (Гурсанджти) не терпел его, пострадал он и в правление Гийас ад-Дина [Пир-шаха]. Так было до тех пор, пока из Индии не появились знамена султана [Джалал ад-Дина], владение Ираком перешло к султану, и он (Шараф ад-Дин) поспешил напроситься к нему на службу. Султан назначил его вазиром всего Ирака, полным распорядителем жизней и имущества [подданных]. Его решения имели такую же силу, что и султанские приказы, его власть и могущество распространились [повсюду], и волны богатства хлынули в его дом.
Тогда-то он и начал смещать вельмож Ирака и тех, которые, как он подозревал, соперничали с ним во власти и посягали на его почетное место. Он преследовал вельмож и возбудил в их душах гнев против себя.
До него вазиром всего Ирака не назначался никто. Для каждого города назначался свой вазир, который и управлял только им одним.
Затем прежний вазир Исфахана Низам ад-Дин, мустауфи города Шихаб ад-Дин 'Азизан и кади Исфахана Рукн ад-Дин Мас'уд ибн Са'ид договорились подать жалобу /155/ и оклеветать его, чтобы души [людей] освободились от него, а умы их успокоились.
Шараф ал-Мулк сговорился с ними, что будет помогать им, с тем чтобы снять [Шараф ад-Дина] с завидной должности, которой он достиг. Ведь Шараф ад-Дин обращал мало внимания [на Шараф ал-Мулка] и не следовал за ним в его целях и стремлениях, в отличие от вазиров других областей.
Султан приказал Шараф ал-Мулку созвать совет, чтобы заслушать их жалобы в присутствии остальных должностных лиц в диване. Сам султан сидел и смотрел на них через [смотровое] окно и слушал их речи, а они не подозревали об этом. «Или думают они, что Мы не слышим их тайны и переговоры? Да, и посланцы Наши у них записывают»[579].
Когда Шараф ад-Дин почувствовал, что Шараф ал-Мулк — их сообщник в сговоре против него с целью принести жалобу и снять его с высокого поста, он ублаготворил султана сотней тысяч динаров, которые он обещал внести в казну, если султан не примет [на веру] их слов о нем и выслушает их речь [в связи] с обвинением против них в старых [злоупотреблениях] в податных делах. Посредником между султаном и Шараф ад-Дином был малик ал-хавасс Тадж ад-Дин Кылыдж.
Султан согласился на это, а те об этом не знали. Они были полны радости от подстроенной ими хитрости, но сатана не сулил им ничего, кроме обольщения.
Я присутствовал на этом совете, слушая их обвинения. Их речи и слова Шараф ад-Дина, если сопоставить их, были так же далеки друг от друга, как земля и звезды ас-Сураййа[580]. Ведь Шараф ад-Дин по своей одаренности был единственным в свою эпоху и одним из редких [людей] своего времени. Он покинул совет, сохранив
