Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
помещение через раздвижные стенные панели и забирали у клиента его ценные вещи, пока он был занят другими делами.
Миновав перекресток, от которого район получил свое название, Элизабет повернула на Парк-стрит, приближаясь к печально известному Малберри-Бенд, где улица поворачивала на северо-восток. Напичканный лабиринтом сырых, зловещих закоулков, которые могут похвастаться такими названиями, как Бэндит-рут, Ботл-эллей и Рэгпикерс-Роу, именно Бэнд широко считался мрачным центром Файв-Пойнтс.
Молодая проститутка с печальными глазами стояла в полуразрушенном дверном проеме, оглядывая улицу. Одна сторона ее малинового платья была приспущена, обнажая тонкое белое плечо. Взрыв кудахчущего смеха донесся со второго этажа одного ветхого здания, когда одурманенный мужчина средних лет, пошатываясь, спустился с первого этажа другого. Пара молодых головорезов в котелках, прислонившихся к фонарному столбу, присвистнула, когда Элизабет проходила мимо. Один из них имел поразительное сходство со старейшим чистильщиком сапог перед зданием мэрии.
Металлический звук банджо доносился из входа в салун под названием «Счастливый Джек». Грубо нарисованная вывеска с изображением пары тузов указывала на то, что в заведении можно было поиграть в азартные игры. Несколько голосов, одурманенных алкоголем, подпевали банджо, как могли. Элизабет узнала мелодию популярной парусной песни. Когда они дошли до припева, завсегдатаи салуна громко выкрикивали слова песни:
По открытому морю плывем, плывем.
Еще не раз нагрянет шторм,
Прежде чем Джек вновь вернется в дом.
По открытому морю плывем, плывем
И прежде чем Джек вновь вернется в дом,
Еще не раз нагрянет шторм.
Уличная вонь заставляла Элизабет задерживать дыхание между неглубокими глотками воздуха. Это была зловонная смесь пепла, гниющего мусора, человеческих экскрементов и отчаяния.
В одном из переулков Элизабет заметила молодую женщину примерно ее возраста, склонившуюся над ведром с грязным бельем. Увидев девушку в грубом сером платье, испачканном и изорванном от многолетней носки, Элизабет почувствовала, как краска стыда приливает к ее щекам. Она была смущена из-за своего наряда: зеленое шелковое платье, сшитое в Лондоне, с бархатной отделкой, зонтик в тон платью и ботинки из мягкой итальянской кожи.
Внезапно Элизабет остановилась как вкопанная, заметив невероятное сходство между ними. У них были одинаковые светло-каштановые волосы, одинаковое телосложение и схожее строение лица. Девушка устало вытерла лоб и склонилась над своей работой. Она подняла глаза на Элизабет, сальная прядь волос упала на один глаз, на ее лице отразился шок удивления. Ее голубые глаза расширились, когда она смело посмотрела на нее, достаточно долго, чтобы это можно было счесть за грубость – за исключением того, что Элизабет смотрела на нее в ответ.
Посмотрев в глаза девушки, Элизабет почувствовала, как по ее телу словно пробежал электрический разряд. Внезапно стало ослепительно ясно, что возможность жить в богатстве и комфорте была всего лишь шуткой судьбы, которая вознаградила ее, но оставила эту девушку обездоленной, стирающей белье в старом ведре в убогом переулке.
Эти мысли промелькнули в ее голове, как несущийся товарный поезд, и все это за несколько секунд до того, как они с девушкой отвели друг от друга взгляды. Бедняжка одарила ее дерзкой улыбкой, которая больше походила на вызов, прежде чем вернуться к своей работе. Элизабет постояла еще несколько секунд, прежде чем заставить себя продолжить идти. До Ривингтон-стрит было недалеко, и Элизабет добралась до места назначения как раз в тот момент, когда солнце скрылось за южным углом Манхэттена, чтобы продолжить свое путешествие вдоль Норт-Ривер, прежде чем опуститься за горы Уотчунг.
Мясная лавка господина Вебера была закрыта, но в «Запойной вороне» было оживленно, судя по доносившимся изнутри крикам и улюлюканью. Подойдя ближе, Элизабет почувствовала запах дешевого табака, пота и несвежего пива. Пока она раздумывала, рискнуть ли войти, из здания неторопливо вышел посетитель. Прислонившись к железным перилам, которые удерживали многих пьяных джентльменов, он обмахнул лицо шляпой и закурил сигарету.
Он был одет на манер Бауэри Б’хой[40] – шелковый цилиндр с кисточкой и фирменная красная рубашка, черные брюки закатаны поверх тяжелых ботинок. Его густо намасленные волосы прилипли к лицу, а через руку он перекинул черный сюртук. Хотя расцвет Б’хойс прошел, все еще можно было увидеть людей, напоминающих некогда печально известную банду, прогуливающихся по проспекту в своей знаменитой развязной манере. Термин «Б’хой» представлял собой типичное ирландское произношение слова «мальчик», хотя б’хойи из рабочего класса были яростными антиирландцами и антикатоликами. Самые жестокие дни эры Б’хойс остались позади, их знаменитые стычки с конкурирующей бандой «Дэд Рэббитс» достигли кульминации десятилетиями ранее.
Заметив, что она пристально смотрит на него, парень улыбнулся и протянул ей пачку сигарет.
– Не хотите ли закурить, мисс?
– Спасибо, нет. Но я хотела бы, чтобы вы уделили мне минутку времени, если вы не откажете.
– Ох, думаю, для такой очаровательной молодой леди я мог бы потратить свое время. – Он глубоко затянулся сигаретой и стряхнул табачную крошку с губ. – О чем хотите поговорить, мисс?
– Вы знаете женщину по имени Грэмми? Это ее прозвище.
– Конечно, знаю. Все в этих краях знают Грэмми – или, я бы сказал, были знакомы с ней.
– Были?
– Боюсь, она мертва, мисс.
– О нет, – сказала Элизабет, страх комом подступил к ее горлу.
– Прошу прощения. Она была вашей подругой?
– Что случилось? То есть как она…
– По-моему, ее нашли вчера. Выглядело так, словно ее задушили.
– Вы уверены?
– Так все говорят.
– А что насчет полиции? Они ведут расследование?
Он презрительно фыркнул.
– Пфф, а как же. Они очень переживают из-за смерти бедной старой карги, которая была известной пьяницей. – Он покачал головой, затушил сигарету и раздавил ее каблуком. – Бедная старушка Грэмми. Никогда не встречал напитка, который бы ей не нравился, но она была хорошей подругой, так что это печально.
Элизабет взглянула на темную квартиру на третьем этаже над салуном. Что бы Грэмми ни знала о мрачных событиях, которые там произошли, кто-то, очевидно, решил, что ей стоит замолчать.
Глава 35
Людей было на удивление трудно убить. По крайней мере, так ему казалось вначале. Но по мере того, как его мастерство росло, он был удивлен тем, как быстро и легко жизнь покидала тела его жертв. Он не уставал наблюдать, как страх сменяется изумлением, затем гневом, за которым, наконец, следует смирение. Эмоции всегда шли в таком порядке и, казалось, не менялись от человека к человеку. Сначала это был чистый животный ужас, поскольку тело включало инстинктивную реакцию выживания. Затем, когда жертва понимала, что выхода нет, появилось
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
