белый след, как хвост метеорита, прежде чем раствориться в небытии.
17. Названые
Ку. Цикада. Жэнь.
В моих кошмарах я растягиваюсь на полу, а Цикада смотрит на меня с отвращением. Ку сидит у меня на спине, как будто я водяной буйвол, в то время как Жэнь нагибается ко мне, чтобы спросить: О чем ты только думала? И я, хоть убейте, не знаю, что сказать. Я не думала. Я была напугана.
Боялась стать ни на что не годной.
Я прихожу в себя на соломенном тюфяке лазарета, кровати вокруг меня пустые, как раньше. У нас временное затишье перед битвой, и никто, кроме меня, похоже, не ходит вокруг да около в поисках приключений. Я со стоном приподнимаюсь.
На первый взгляд комната кажется пустой. Потом я замечаю Жэнь. Она стоит у окна, сцепив руки за спиной. Я жду, когда она заметит меня. Но этого не происходит, и я не могу себя сдержать. Я должна знать.
– Цикада все еще здесь?
– Только что уехала, – бормочет Жэнь, ее готовность ответить удивляет меня. Может быть, они с Лотос действительно обсуждали государственные дела, и все не так безнадежно, как я думаю. – Она сейчас направляется на юг.
Как и моя удача.
– Чего она хотела?
– Возвращения Болотных земель. Я сказала им поговорить с Синь Гуном, – продолжает Жэнь. – Земли не мои, чтобы их раздавать.
Но станут, и достаточно скоро.
– Но они сказали, что их союз со мной, а не с Синь Гуном. – Жэнь замолкает. – За кого они меня принимают? Предательницу своего собственного рода?
– Это не так.
– Во-первых, Миазма распространяет слухи о том, что я претендую на трон Синь Бао. Теперь – на земли Синь Гуна. Неужели честь мертва в этом царстве?
– Нет, в отличие от хороших правителей, Синь Гун продержался так долго только из-за гор. Как только Миазма втянет его в боевые действия, он упадет быстрее, чем стебелек гаоляна[15]. Его войска встанут на чью-то сторону, и люди окажутся беззащитными. Прежде чем это произойдет, ты должна создать…
– Лотос? – Жэнь поворачивается. Свет из окна вырисовывает ее силуэт, скрывая ее взгляд от меня, когда она садится на край моего тюфяка. – Ты проснулась.
Да, но Жэнь? Она, кажется, мыслями не совсем здесь, когда берет мои руки в свои. И когда она говорит:
– Мне не нужно, чтобы ты защищала мою репутацию, – это выглядит так, будто нашего предыдущего разговора и не было. Или как будто она разговаривала с другим человеком.
Например, с Зефир.
Что я для Жэнь, если она не может посоветоваться со мной, как делала раньше?
– Жэнь… – Я облизываю губы. – Тебе бы все еще нравилась Зефир, если бы она не могла разработать стратегию для тебя?
Глоток тишины.
– Почему ты спрашиваешь?
– Лотос скучает по Павлину.
На мгновение Жэнь замолкает.
– Знаешь, что мне больше всего нравилось в Цилинь?
Я отрицательно качаю головой.
– Не ее стратегия, хотя небеса знают, что нам она была необходима. – Жэнь поднимается с тюфяка. Ее взгляд блуждает по комнате, останавливаясь на урне с благовониями. Она вытаскивает три палочки. – А ее веер, и как она им тыкала… – Жэнь размахивает палочками, и я съеживаюсь. – То, насколько серьезно она относилась к себе и окружающим ее людям. – Улыбаясь, Жэнь качает головой. – Ты знаешь, Лотос? Однажды я увидела, как она выбрасывала сладости, которые я принесла ей. Я знаю! – восклицает Жэнь, видя выражение ужаса на моем лице. – Я едва сдержалась тогда, чтобы не начать выковыривать их из грязи!
– Тогда почему… – Мне удается вовремя опомниться, и я перестраиваюсь. – Неблагодарный Павлин.
– Ай-я, вот чего ты не понимаешь в Цилинь! Она всегда оставалась слишком вежливой. Но должна признаться: я думала, что в конце концов ей надоест пытаться не ударить в грязь лицом и она выскажет мне все прямо. Я думала, что даю ей такой шанс каждой сладостью, которую дарю. Когда я осознала степень ее упорства, – Жэнь понижает голос, и я наклоняюсь ближе, – я начала дарить их, просто чтобы посмотреть, как у нее дергается глаз.
Жэнь, проказница. Может быть, Лотос видела ее с этой стороны, но я нет. Когда я укладываю это у себя в голове, в глазах Жэнь потухает огонек. Она смотрит на ладан в своих руках, теперь уже сгоревший дотла. Пепел сыплется дождем.
– Она была всего лишь ребенком. Она умерла слишком молодой.
Ни то ни другое не является правдой. Я старше всех династий, вместе взятых. Но рядом с Жэнь действительно чувствую себя молодой. Возможно, я больше не подчиняюсь воле судьбы, но чувствую то же призвание следовать за ней, что и в моей хижине в Тислгейте. Я не могла остаться в стороне.
И до сих пор не могу.
– Жэнь. – Я жду, пока она посмотрит на меня, по-настоящему посмотрит. – Ты должна отвоевать Западные земли. Это предпоследний шаг в достижении цели Восходящего Зефира. Только так мы будем достаточно сильны, чтобы напасть на Север.
Жэнь улыбается в середине моего указания.
– Сосредоточься на своем выздоровлении, – произносит она, похлопывая меня по плечу, когда я заканчиваю. – А я займусь всем остальным.
– Но…
Из дверного проема доносится кашель. Там стоит Сыкоу Хай.
– Леди Синь.
– Молодой Господин Сыкоу. Что привело тебя сюда?
Явно не я. Сыкоу Хай смотрит на меня как на блюдо, которое он находит неаппетитным, прежде чем поклониться Жэнь; его рукава превращаются в водопад фиолетового.
– Могу я поговорить с вами… наедине?
– Считай, что Лотос – часть меня.
Его брови дергаются. Я молча злорадствую.
– Пожалуйста, – настаивает Жэнь, и он наконец входит.
Я впервые вижу Сыкоу Хая при дневном освещении и не могу сказать, что его внешность от этого хоть сколько-нибудь выигрывает. Его лицо узкое, как плохо обработанный клинок, на лбу морщины, хотя он почти ровесник Лотос. Кожа, не закрытая его золотой маской, испещрена рытвинами. Как сирота, я знаю болезнь так же хорошо, как стратегию.
Но если бы мы все еще находились в той темной подземной комнате, я бы заметила только элегантность, с которой он сейчас преподносит свиток.
– Для тебя.
Жэнь разворачивает его. Выражение ее лица меняется.
– Мне это ни к чему.
– Я не думаю, что ты понимаешь мои намерения.
– Я думаю, что понимаю. – Жэнь возвращает свиток обратно. – И я не могу их принять.
Свиток свешивается из расслабленных рук Сыкоу Хая. Я бросаю взгляд на подробную карту, густо испещренную линиями столицы Западных земель. Это та карта, которой место в военных комнатах, карта, которая никогда не должна попасть в
